Держава (том второй)

— Да и мой бал в начале царствования был не плох, — глянул на сидевшего в конце стола Рубанова Николай. — А давайте через две недели проведём ещё один исторический бал, — вдохновился он. — Это не четыре дня. Дамы вполне успеют платья пошить… 22 января в Зимнем дворце состоится костюмированный исторический бал, — несильно хлопнул ладонью по столу.

И здесь началось…

Петербургские портные стали нарасхват. Старичок Норденштрем, надев очки, занялся архивными изысканиями, ибо пошли заказы не на мундиры, кители и шинели преображенцев, кавалергардов и конногвардейцев, а на костюмы стрельцов, бояр, сокольничих, окольничих, ловчих.

Статские высшие чиновники решили нарядиться думскими и посольскими дьяками.

У дипломатического корпуса пользовался успехом костюм стольника Потёмкина, ездившего послом в Англию, ибо в министерстве висела его гравюра.

А вот для офицеров гвардии — стольник был не послом, а ассигнацией.

Так как все портные, не разгибаясь, горбатились ночи напролёт над заказами, Ирина Аркадьевна ринулась в Москву к госпоже Ламановой, и заказала портнихе сарафан с кокошником. Рубанов–старший, не мудрствуя лукаво, заказал костюм воеводы с деревянной позолоченной булавой в придачу.

Костюмом для Николая озаботились художник санкт–петербургских императорских театров Пономарёв и директор Эрмитажа Всеволожский. Из оружейной палаты они затребовали различные предметы царского костюма, в которые вошли даже жемчужные запястья, принадлежавшие сыну Ивана Грозного Фёдору Иоанновичу. В качестве дополнения к наряду взяли подлинный жезл царя Алексея Михайловича.

Александра Фёдоровна, ясное дело, выбрала костюм московской царицы.

Гвардейские полки, хотя они в основном были сухопутные, штормило.

Офицерам личное приглашение посылалось редко. В лейб–гвардии Павловский полк пришло сообщение, что на Большой, или, как его ещё называли, Николаевский бал, должно прибыть четыре офицера, одетые не в свои мундиры, а в исторические костюмы сокольничих, присланные гофмаршальской частью в полк.

Полковник Ряснянский выстроил офицерский состав и огласил условия.

— Так вот, господа, кому сии костюмы подойдут, те и станут танцевать на балу. От нас всего четыре офицера, а от конногвардейцев и кавалергардов по пятнадцать, — довольно усмехнулся он. — Это, конечно, очень почётно, но павловцы не паркетные шаркуны, а солдаты… Может, кто своей волей вызовется пойти на фронт… э–э–э, на бал?..

Офицеры сурово молчали.

— Да, бал — это не парад, — сделал вывод Ряснянский. — Ну что ж, господа, тогда начинаем примерку присланной амуниции.

Ясное дело, или, как выражался фельдфебель 1-ой роты, ясная кокарда, примерка началась с субалтерн–офицеров, и всем древний наряд оказался в пору.

— Вот и прекрасненько, — чему–то обрадовался полковник. — Мы, ветераны, и на частных балах потанцуем, а молодым воинам следует начинать с официальных. Подпоручики: Буданов, Гороховодатсковский, Зерендорф и Рубанов будут высоко нести честь полка на Николаевском балу, — отпустил других офицеров. — Прошу вас, господа, в портретный зал.

— Так мы пока не провинились, — по своей привычке стал спорить с начальством Буданов.

— Ты сначала усы отпусти, а потом господину полковнику перечь, — мигом поставил его на место Ряснянский. — Помните, господа, что вы едете во дворец не развлекаться… Это вам не частный бал. Вы едете выполнять боевое задание… И ваши улыбки здесь неуместны, — сурово оглядел молодых сокольничих. — Ну что у вас на головах? — с жаром воскликнул он, — обозревая обитые горностаем шапки. — Будто дам через Неву возить собрались, — скрипнул зубами. — Ну ладно… Ваша основная задача — танцевать. Дамы высшего света не должны простаивать у стены. Как увидите одинокую даму, хватайте её и в строй… Пардон, в круг. Хватит смеяться… Толпой не стойте, рассыпайтесь по залу.., но не маскируйтесь складками местности: буфетами, столами с закуской, а всё время ищите свободных дам. Понятно?

— Так точно! — подытожил Буданов. — Разрешите вопрос.

— Разрешаю, — нахмурился полковник.

— А честь старшим по чину отдавать?

— Так я и думал, Анатолий Владимирович, что ты какую–нибудь заковыку подсунешь. Честь старшим всегда отдаётся.., — задумался полковник.

— Ну да. Боярам, воеводам… А вот ловчий — старше сокольничего?

— Так! Вольно, разойдись, — рассвирепел Ряснянский. — И если хоть на минуту после бала останетесь в этой одежде, гауптвахта вам обеспечена. А обо всех ваших ляпах на балу, я узнаю у одной знакомой гофмейстерины.

22 января в половине девятого вечера, к ярко освещённому Зимнему дворцу подъезжали сани и кареты с приглашёнными на бал.

Как и положено, великие князья проходили через Салтыковские ворота, стольники, посольские и думные дьяки, чередой тянулись через Иорданский вход, а бояре, воеводы, сокольничие и стрельцы с жёнами и без оных, имели привилегию войти через Командирские ворота.

«Януарий… Мороз лютует», — вышел из кареты на полозьях воевода Рубанов, бережно придерживая позолоченную булаву, и погрозил оной жандарму, куда–то направляющему кучера Ванятку.