Держава. Власть в истории России

«Душой и главным рычагом всей приказной системы был царь. Всея она основана на предположении личного участия царя в управлении; приказные судьи и дьяки – только приказчики царя. Все их полномочия определяются им, и вся их деятельность проходит под его личным наблюдением. Государь входит во все детали управления, судит, присматривает за своими казначеями и везде руководит. С течением времени, по мере роста государства, умножения и усложнения дел, личное участие царя в делах становится все затруднительнее, пока не делается во всех отношениях фикцией. Приказной строй лишается своего одухотворяющего начала и начинает разрушаться.

Московские цари и их приказные не были изобретательны на общие нормы, не любили их и постоянно нарушали сепаратными указами, когда это казалось им целесообразным в отдельных случаях. На общие законы они смотрели не как на нормы, которые следует применять всегда и везде, а как на возможные приблизительные образцы для решения той или иной категории дел. По этому вопросу можно было бы привести множество примеров. В первой четверти XVII века был издан общий указ – не давать на откуп кабаков дворянам и их людям, а когда через несколько лет Печатный приказ запросил об этом все приказы, то оказалось, что одни из них совсем не знали этого указа, другие его исполняли, а третьи не исполняли по особым государевым указам. Когда общий указ причинял или мог причинить убыток казне, то приказы никогда не применяли его, да и не имели право применять, не доложив государю или боярам в каждом отдельном случае.

На смену приказной администрации с начала XVIII века пришла другая – полуобразованная и разноименная толпа бюрократов, самонадеянных, скорых на всевозможные прожекты, не менее корыстных, наглых в своих сношениях с населением и расточительных, как люди, неожиданно получившие большое наследство. За этим поколением пошли другие».

Повлиять на правление молодого Ивана IV попыталась «Избранная рада» – ближний круг царя, состоявший из А. Адашева, Сильвестра А. Курбского. С ее деятельностью 1550–1560 годов связан лучший период царствования Ивана IV – в 1552 году было завоевано Казанское ханство, в 1556 году занято Астраханское, были проведены серьезные реформы.

Казанское ханство, в котором воцарились крымские Гиреи, попыталось стать наследницей Золотой Орды. Ее войска ежегодно разоряли русские земли, доходя до Владимира, Костромы и даже до Вологды. Русских пленных продавали в Астрахани, Крыму, Средней Азии.

Казань была взята с третьего раза, благодаря таланту воевод А. Горбатого и А. Курбского. В кровопролитной резне татарская столица пала. Русский историк Р.Г. Скрынников писал об Иване IV:

«Что касается молодого царя, то он довольствовался почетной, но на деле второстепенной ролью в общем военном руководстве. В первые дни осады он участвовал в расстановке полков, ездил «во все дни и в нощи» вокруг татарской крепости. В дальнейшем Иван стоял со своим полком в версте от крепости. По решению боярского совета государев полк предполагалось ввести в дело в день последнего штурма 2 октября. Начало общего штурма застало Ивана в походной церкви за молитвой. Дважды воеводы присылали к Ивану с напоминаниями, что ему пора выступать. Но царь не пожелал прервать молитву. Когда государев полк появился, наконец, под стенами крепости, на них уже развевались русские знамена. Промедление Ивана дало пищу для неблагоприятных толков в полках». С.Ф. Платонов писал:

«Завоевание Казани имело громадное значение для народной жизни. Казанская татарская орда связала под своей властью в одно сильное целое сложный инородческий мир: мордву, черемису, чувашей, вотяков, башкир. Они задерживали колонизационное движение Руси на восток, а набеги татар и прочих язык на русские поселения страшно вредили им, разоряя хозяйства и уводя в полон много русских людей. Казань была хронической язвой московской жизни, и потому ее взятие стало народным торжеством, воспетым народной песней. После взятия Казани, в течение всего 20 лет, она была превращена в большой русский город; в разных пунктах инородческого Поволжья были поставлены укрепленные города как опора русской власти и русского населения. Народная масса потянулась, не медля, на богатые земли Поволжья и в лесные района среднего Урала. Громадные пространства ценных земель были замерены московской власть и освоены народным трудом. В этом заключалось значение «Казанского взятия», чутко угаданное народным умом. Занятие нижней Волги и Западной Сибири было естественным последствием уничтожения того барьера, которым было для русской колонизации Казанское государство». О внешней политике Московского царства на востоке писал Л.Н. Гумилев: