Держи меня крепче

В другом конце комнаты морщился Стас, дублируя мимику отца, хотя глаза его при восклицании моего папы «да!» разве что не мигали, выражая «+1» или даже «+стопицот». В отличие от своего отца, мой братишка имел персональное мнение, что всё надо вышвырнуть, хотя в целом ему было барабану, храниться что-то на балконе или нет. Но семейство имело привычку действовать скопом, так что отсидеться в своей комнате у него не получилось, а теперь он, стараясь поскорее отвязаться от этого, мысленно готовил речь, что даже в «Готике», в которую он сейчас рубится, действует принцип «бросить старое при нахождении нового»:

— Пап, правда! Как только ты находишь новый инвентарь: снаряжение, аксессуары, броню, оружие, — гуманист-Макс вздрагивал, — ты оставляешь первоначальный, старый, в прошлом, потому что он уже не катит для продолжения квеста…

— Чего? — хмурился Максим ещё сильнее и приседал в проходе, позволяя пребывающему в самой гуще событий самозваному репортёру, корреспонденту собственного назначения, который до этого бегал между нами и тыкал камерой в лицо говорившего, проскочить на балкон и заснять эксклюзивчик. Дело в том, что на этот балкон прорваться вообще нереально — обычно на двери висел амбарный замок сложной модификации, ключ от которого дядя таскал на шее.

Однажды, на одной из автограф-сессии ярая фанатка нашего графомана, лидерша фан-клуба «Эм Зи», как они по-современному сократили дядин псевдоним — Максимус Знающий, цитирующая моего дядю направо и налево, трепеща перед своим кумиром, на свой страх и риск спросила, что символизирует висящий на его шее кулон в форме ключа. Максим лишь благодушно усмехнулся и заявил, что это ключ к памяти поколений, к мемориалу канувших в Лету воспоминаний. Фанатка ответом впечатлилась и после очередного собрания в ФК дяди создала и там «мемориал воспоминаний», который пропиарила по-крупному. В общем, о мемориале с утра до вечера вещали практически все службы масс-медиа, так что и мы были в курсе событий. А папа ещё долго припоминал Максиму его шедевральный ответ.

— Говорю, для продол… — пытался объяснить братишка.

— Какое ещё оружие? — перебивал его собственный папаша, ужасаясь, когда и как сын дошёл до бандитской жизни.

— Максим, — вновь брал нить разговора в свои руки мой харизматичный братец Егор, — Стасик всего лишь пытается объяснить, что хранить старое нецелесообразно.

— Что значит нецелесообразно? — начинал реветь дядя, вмиг забыв о гангста-наклонностях сына. — Я логичен до опупения!

— Вот-вот, — хмыкал папа. — Только ты не логичен, а просто опупел.

На это папино заявление Соня гадливо ржала и хлопала себя по коленке, как будто услышала невероятно смешной прикол. Мой благоразумный папуля самодовольно хмыкал и заливался краской от гордости от осознания и признания факта, что он величайший приколист тысячелетия.

— Сами вы опупели, — обижался дядя, запирая балкон, предварительно за шкирку выволакивая оттуда сидящего на корточках Сеню, методично роющегося в мешках (камера при этом зажата между его коленей, чтобы не упустить ничего) и складирующего под футболку трофеи — особенно уродливые вещички, которые являются безусловным эксклюзивом, а надежде выгодно толкнуть их в интернете.

Кажется, мой доисторический халатик всё ещё покоился на балконе, хотя не факт, что мелкий деляга-фарцовщик не сбыл его выгодно в мировой сети.

— Из Китая говорите? — чем чёрт не шутит. Лучше спрошу и буду уверена на сто процентов, что этот великолепно сидящий на мне китайский раритет не является на самом деле обычным китайским ширпотребом. — А Вы его лично купили? У китайцев?

Анатолий моему вопросу не удивился, но заметно замялся:

— Ну-у-у… Я в интернете заказал, — промямлил он, а затем гордо продолжил: — И вообще, там бирка есть: «Hand maid in China», — показал он её и продемонстрировал мне. — Знаете, что это означает? — он уставился на меня, замерев в позе античной статуи: одна нога выдвинута вперёд, левая рука покоится на основании бедра, а на указательный палец правой руки он мечтательно нанизывал кудряшку.

Как и любой ценитель прекрасного, поклонник эстетической красоты, я была впечатлена. И даже не знаю, чем больше: то ли его красотой, то ли «хэнд мэйдом». С одной стороны, хотелось рассмеяться ему в лицо (но я бы так никогда не сделала), это ведь надо же говорить такую откровенную чушь, да ещё и с самым серьёзным выражением лица. Я далеко не грамотей, но даже со своими скромными знаниями в инглише загадочное в данном контексте «maid» вызывало у меня бурю эмоций, а уж приписка «hand» и вовсе поражала моё и так буйное воображение.