Держи меня крепче

Фу, ну и мысли в голову приходят. А всё потому что я боюсь, как маленькая девочка. Я уже услышала то, что хотела, но не ожидала услышать, и теперь боялась, что он возьмёт свои слова обратно, скажет, что ошибся, хотя нет, он не из тех, кто скажет: «Я ошибся». Он скажет: «Надо же, как интересно получилось! А у тебя прикольная реакция!» Как же я этого боюсь.

Меня пробрал озноб от этих мыслей, а Тёма инстинктивно сжал мои плечики в свои тёплые влажные объятия.

Голова готова была сорваться с плеч и улететь в небо, а свидетели в этот счастливый день орали бы: «О! Дирижабль в виде чьей-то глупой башки проплывает!», и снимали бы на мобильники, а потом выкладывали в сеть.

— Артём…

Он сжал мои плечи, призывая посмотреть ему в глаза. Интересно, как я выгляжу со стороны? Наверное, как пришибленное дитя природы. А вот он просто великолепен, что уж скрывать. Понятно, почему он пользуется популярностью у девушек, но какой надо быть дурой, чтобы терпеть все его выходки? Вывод сам собой напрашивается: такой дурой, как я.

Его внимательный взгляд изучал мои глаза, пытаясь прочитать мысли. Дорогой, ты же не вампир из «Сумеречной саги». Я не удержалась и усмехнулась, теперь он добавил во внимательный взгляд ещё и удивления.

— Что-то смешное?

Я покачала головой, боясь, что если вдруг скажу ему о своей глупой ассоциации, он меня из машины прямо через окно выкинет, типа не стоит меня сравнивать с каким-то гееподобным вампирюгой. От этого стало ещё смешнее. Я вновь рассмеялась, чем заработала злобный прищур, но больше я не верила, что он злобный скорее, наигранный. Или же это всё моя фантазия?

— Ты же не злишься? — я решила проверить догадку. Меня, наверное, невидимый петух в темечко клюнул, вот я малость того, не догоняю временами что, когда и как говорить, а главное, кому.

Но сейчас не тот случай.

Артём нарисовал на лице небывалую серьёзность:

— Сегодня я складываю с себя полномочия палача, и ты останешься жива, так что возрадуйся, смертная, — пафосно изрёк он и широко мне улыбнулся.

Я тоже робко улыбнулась ему и вдруг ощутила, что мне сильно некомфортно сидеть в мокрой одежде, которая налипла на всё тело, штаны и нижнее бельё — так вообще приклеились, и всё теперь зудит. В попытках почесаться, я начала ёрзать, гримируя это под то, будто я пытаюсь удобнее устроиться на его коленках.

Шер меня остановил, фиксируя в одном положении и ещё более хриплым, чем до этого (просто мега-хриплым!), голосом и с почерневшими глазами попросил меня не вертеться, потому что:

— Ты ведь не хочешь, чтобы твой первый раз произошёл в машине?

Мои глаза раскрылись по самое «не хочу», щёки стали напоминать августовские помидорки, а руки прижались в замок к груди:

— Эй, маньяк, можно подумать, я до тебя домогаюсь!

— А нет?

Он был весь как скала — даже вдохнуть лишний раз боялся. Это я на него так действую? Вот он бабник. Казанова. Его любое женское тело возбудить может, даже моё побитое. Фетишист.

— Это ты начал до меня домогаться!

— Я ведь могу продолжить, — он медленно потянулся ко мне с понятными желаниями, которые напугали меня до полусмерти, так что я, взвизгнув, в своих лучших традициях, спрыгнула с него на соседнее сидение и забилась в угол, предусмотрительно выставив вперёд ладошки.

— Эй, я девочка статейная, так что не советую!

— Какая ты?

— Изнасилование. Статья 131 Уголовного Кодекса Российской Федерации, — оттарабанила я, посылая мысленное «спасибо» вредной Инге Георгиевне, на последнем курсе весьма обстоятельно преподававшей нашей группе «Право», которое я с горем пополам сдала в канун Нового года, — от трёх до шести, но там ещё обстоятельства учитываются, так что лучше не рискуй.

Как только я с него спрыгнула, он заметно расслабился:

— Ты сведёшь меня с ума… — сказано было многозначительно, так что фраза дала волю моей фантазии: то ли он считал меня комичной, то ли волнующей.

— Я не преследую свершённых целей, — я тоже «вылезла» из своего уголка и привалилась к спинке сиденья.

— Чего?

Я вроде не загадками говорю, милый, сумасшедшего ещё более сумасшедшим не сделать. Говорить вслух не стала, решив не испытывать терпение Артёма.

— Проехали. Кстати, — всё-таки сегодня я злобная или просто заразилась от него ехидством через слюну, — ты неплохо целуешься, — а возможно мне просто хотелось сделать ему комплимент или намекнуть, что я бы не прочь продолжить.

Но у Шеридана были иные мыслишки в голове:

— Есть с кем сравнить? — брови сошлись на переносице, а руки сжимали обивку кожаного сидения.

— Я же не монашка, — смотреть ему в глаза казалось кощунственным, так что я уставилась на вход супермаркета, где грелись на выступившем на небе после дождя солнышке, раскуривая сигареты, охранники.

— Кто он?

— Прекрати, ты не имеешь права…

— Я твой муж, если ты помнишь!

Сзади донёсся тихий треск, который благодаря сложившейся тишине в салоне оказался громким, я оглянулась, но ничего кроме сваленной одежды Артёма не обнаружила, сам Артём даже оборачиваться не стал — он буравил меня взглядом и не мог оторваться от этого супер-интересного занятия.

— Я помню, но всё же…

— Кто?

— Ты что, ревнуешь?