Держи меня крепче

На что Леся в согласии медленно моргнула и с наслаждением впилась своими острыми зубками в его ладонь, наглядно транслируя, как с ней поступать не рекомендуется. Парень взвыл и схватился за укушенное место, попутно вскочив на ноги и пятясь от «машины убийства», коей она перед ним предстала, сдвинув к переносице в злобном порыве брови, устремив на него пылающие немилосердным гневом глаза, поджав пухлые губы в тонкую линию и раздувая ноздри, как бык на корриде. Её руки были в состоянии изготовки, чтобы расцарапать лицо и отомстить за всё.

— Тихо-тихо… Тсс… — приступил к попыткам успокоения гневной фурии Егор.

— «Тсс»???

— Тихо, красавица, успокойся…

— Я спокойна, — проорала ему в лицо Леся. — Сам успокаивайся!

— Мы оба должны успокоиться, Лесенька, солнышко, милая моя девочка…

— Не твоя! И не милая! Ещё «лестницей» меня обзови! — продолжала ор вселившаяся в чудо-девочку фурия.

— Не моя. Но солнышко… Красавица…

— Всё! Хорош! Прекрати этот психологический трёп! Я не идиотка, понял? Кретин! — Расколола его потуги девушка, и изловчилась плюнуть в лицо.

— Ты меня достала! — взорвался пытавшийся прийти к консенсусу парень, наконец-то осознавший бесплодность своих попыток.

— Успокойся! Ты же не стабилен! Тебе слово не скажи — мгновенно вулкан взрывается, рыгает магмой в ни в чём не повинных граждан!

— Это в тебя что ли, неженка?

— Допустим!

— Такую чёрствую, лишённую банальной простоты ведьму ничем не прошибёшь. Легче кирпич себе на голову раскрошить, чем понять тебя.

— Ты меня сейчас ведьмой назвал?! — выудила самое обидное для себя из его пламенной речи Леся.

— Да, ведьма! — выкрикнул он ей в лицо и удалился из комнаты, громко хлопнув дверью, пресекая дальнейший спор ни о чём.

Так они и разбрелись — каждый по своим углам, Егор на кухню отбирать шоколад у сестрёнки, а Леся отмокать в ванной, одновременно вспоминая каким образом судьба-злодейка затащила их обоих в одну койку. Тем более после их первой ссоры, когда они осознали, что терпеть не могут друг друга.

Было это во время Лесиных каникул на островах, точнее, перед самым отлётом. В аэропорт ворвался Егор с огромным букетом любимых Лесиных алых роз и, безошибочно найдя её в толпе отъезжающих, точнее отлетающих, остановился прямо перед ней, прикрыв букетом лицо, ожидая, что она его сразу признает и упадёт к его ногам в безвольном обмороке от счастья, как делали до неё тысячи других девчонок.

Оказалось, ситуацию он слишком идеализировал, не учтя малюсенького, в глобальных масштабах, но архи-решающего факта — Леся сама по натуре хищница, а не лёгкая добыча, способная сгореть в диком экстазе лишь от одного факта, что такой мачо, как Егор Матвеев собственной персоной, удостоивший её своим драгоценнейшим вниманием, час которого в расценке его фанаток, стоит, как минимум, миллион наличными, увы, не рубликов, расщедрился ей на букетик.

Также он не учёл того, что она не признает его, скрывшего значительную часть верха своего туловища, включая лицо, за пышным букетом.

А она не признала. Зато как не признала!

Леся решила, что прикрываясь «тщедушным веником» пришёл Лёня мириться и молить прощения за то, что собирается уезжать в геологическую экспедицию, а не вместе с ней греться на солнышке, подрумянивая тельце как курочки-гриль, поворачиваясь то одним, то другом боком. Так что её речь составляла примерно следующее:

— Я так и знала, что ты вернёшься! Осознаешь и вернёшься! А как иначе? И не надо мне пихать в руки общипанный кустик, прекрасно знаешь, что я терпеть не могу розы, — заявила она, любящая их всей душой. — И цвет красный. Цвет крови! Убить что ли меня хочешь? Молчишь? Молчи! Правильно делаешь. В кои-то веки обойдёмся без твоего бубнежа. А знаешь, какой цвет любви? Уж точно не красный. Он белый! Чистый, святой, нежный. Но откуда тебе это знать, ты же сухарь в душе, хоть один комплимент бы от тебя услышать! За всё наше прошлое, за этот десяток лет, что мы вместе! И я тебе ни разу не изменила. Но тебе плевать! Ты верен лишь своим идеям, которые представляют собой чушь! Ты изменяешь мне каждый день, а я, как верная жена декабриста, терплю, скрепя сердцем, холю его, лелею, прощаю изо дня в день!!! Пока ты, — она, оторвавшись от нервной ходьбы от впереди стоящего в очереди пассажира до позади стоящего, ткнула в него пальцем. — Прохлаждаешься со своими книжульками! Как можно променять меня на книги? Это вообще в голове не вяжется. Я или книги? Тебе они важнее? Ну да, конечно, они тебе важнее, именно поэтому ты спишь в обнимку с ними, а не со мной! Именно поэтому ты изменяешь мне с грёбанной наукой! А меня это бесит, Лёнь… Я тебя люблю. И эти слова пустой звук для тебя, верно? Но для меня нет!

Она вырвала несчастный букет из рук облитого помоями, по ощущениям, Егора и мгновенно прикусила язык.

— Я так понимаю, посылая своё сообщение, ты ошиблась номером? — язвительно поинтересовался он.