Держи меня за руку

Прошло три дня с тех пор, как пропала Эрика. Она знала мой домашний номер, но, даже отыскав где-нибудь телефон, не сумела бы до нас дозвониться, поскольку мама уехала в Мемфис, а папа работал. Автоответчика у нас тогда не было, а я не могла весь день сидеть дома и ждать звонка. В квартире Уильямсов телефона не было вовсе, поэтому миссис Уильямс дежурила там круглые сутки. Соседи по Дикси-корту приносили продукты, зная, что готовка помогает ей успокоиться. Однако она ничего не готовила, и в один из приездов я увидела, как Индия ест на обед хлеб с выдававшимся по талонам плавленым сыром.

Начальник Мэйса на время освободил его от работы, поэтому он участвовал в поисках, не опасаясь потерять место на фабрике. В эти дни ему не платили, и в моей церкви устроили сбор денег для их семьи. Я обзванивала всех, чьи номера находила в родительском справочнике, и сообщала, где и во сколько собираются поисковые бригады. Тай руководил утренними вылазками. Мэйс прочесывал территорию дни напролет, изредка выкраивая время на перекус или краткий сон.

Индия была безутешна. В последнее время она стала активнее подавать знаки – показывать пальцем, бормотать, наклонять голову, – но после пропажи Эрики снова замкнулась в себе и не использовала для общения с нами ни мимики, ни звуков, ни чего-либо еще. В надежде, что это поможет ей немного развеяться, миссис Уильямс разрешила Индии ночевать у меня. Сначала я не планировала водить ее в школу, но сестра Латарша позвонила и сказала, что девочке будет полезно вернуться к привычному распорядку дня. Когда я спросила мнение Индии, та не удостоила меня даже кивком. Никакой реакции – так и сидела на краю моей кровати, уставившись в пол.

Я увела Индию в кабинет и посадила перед телевизором. В ее взгляде, как мне показалось, промелькнула еле заметная искорка. Я разрешила ей посмотреть «Сэнфорда и сына»[47] и дала ее любимых луковых колец.

Сидя рядом с ней на диване, я думала об Эрике и старалась не представлять худшего. Но худшее все равно лезло в голову. Ее похитили. Изнасиловали. Убили. Господи, молилась я, будь милосерден. Из школы никуда не дойти пешком. Ее устроили у границы округа – сомнительный способ борьбы с сегрегацией, учитывая, что из любого района туда приходилось добираться на машине или автобусе. Денег у Эрики не было, а значит, еду она купить не может. Я молилась: если ей приходится воровать, то пусть ее не поймают. И если удалось раздобыть еду, то пусть ее будет достаточно, чтобы не голодать.

Я думала о том, что могла бы сделать иначе, но каждая новая мысль вела лишь к осознанию очередной ошибки. Я могла поступить в медицинскую школу, вместо того чтобы вернуться в Монтгомери и устроиться в клинику. Могла сообщить кому-нибудь про «Депо», как только узнала об опасности препарата. Могла в тот летний день поехать к Уильямсам с утра, а не тянуть до вечера. Могла не затевать судебный процесс.

Возможно, вердикт судьи ничего на самом деле не изменит.

На третье утро я заставила себя подняться с постели только ради Индии: нужно было отвезти ее в школу. Девочка выглядела совершенно разбитой – как, вероятно, и я. Я отвела ее в ванную, умыться и почистить зубы, но, вернувшись, обнаружила, что она стоит перед зеркалом с сухой щеткой в руке. Испугавшись, что Индия заболела, я попросила папу ее осмотреть. Он сказал, что физически она здорова и что в школе лучше смогут оценить ее состояние. Предложил отвезти девочку к сестре Латарше. Не все недуги лечатся врачебными методами, сказал он.

Я помогла Индии застегнуть лифчик и не без труда натянула на нее блузку.

– Уверена, Эрика скоро вернется. Смотри, я сделала тосты и сварила яйца. А еще есть повидло. Давай-ка подкрепимся.

На кухне было темно, я включила свет и раздвинула шторы. Я начала готовить, когда мне было меньше лет, чем тогда Индии. Если мама решала поспать подольше, заботиться о завтраке приходилось самой. Обычно я ела тост с джемом и вареное яйцо, зимой – овсянку. После школы вываливала из банки фасоль на хлеб, плюхала сверху сыр и ставила в духовку. Я не была прирожденной стряпухой, как миссис Уильямс, но понимала, какая еда нравится детям. Аппетит у Индии не пропал. Это немного успокоило меня.

– Хочешь еще тост?

Она не отозвалась. Обычно за сестру отвечала Эрика. Сейчас у Индии, наверное, было чувство, что она потеряла часть себя.

Отвезя Индию в школу, я поехала к ним домой. Детектив из полиции в очередной раз расспрашивал миссис Уильямс, и по выражению ее лица было ясно, что еще один вопрос – и она его обматерит. Привычки к сквернословию я за ней не замечала, но такой уставшей видела впервые.

– Думаю, на сегодня хватит, – сказала я полицейскому.

Я попыталась вспомнить друзей, про которых говорила Эрика. В голову пришли только двое – Динеша и Тоня, но полиция уже опросила обеих. Фотографию Эрики напечатали в газете. Одноклассники каждое утро перед уроками обсуждали, не выходила ли она с кем-то на связь. Все старались помочь в поисках.

Детектив сидел, сложив руки на животе. Из кармана рубашки торчал полицейский значок. На коленях блокнот.