Держись от меня подальше

Артём в несколько прыжков преодолел расстояние до кровати, и опрокинул меня на мягкую перину, нависая сверху. Волосы откинулись назад, и я лежала перед ним почти нагая, в свете уличного освещения, проходящего сквозь тюль и ложащегося на моё белое тело причудливыми узорами. Он поцеловал мои губы и прошёлся своими губами и языком до самого пупка, оставляя влажный след. Моё сознание взрывалось миллионами фейерверков в предвкушении. А он растягивал удовольствие.

Такой реалистичный сон мне снился впервые, и я озвучила это, поощряя сделать моё видение незабываемым. Артём остановился:

— Лена, ты же не думаешь, что это сон?

В моём сне Тёма не стал бы спрашивать такие глупости. Ведь не стал бы?

Спящий мозг неожиданно проснулся, прикрытые в удовольствии глаза раскрылись.

— О Боже! — взвыла я, и стыд накрыл меня с головой, а Артём — одеялом.

Он так и лежал рядом на кровати, его начал разбирать смех.

— Малыш, это было опасно.

— А стучаться надо, — посмела я высунуть нос из убежища.

— Это нелегально — быть такой соблазнительной, — погрозил он мне пальцем.

— Будто ты родясь на пляске не бывал, — буркнула я в ответ, но он меня не понял. — Это значит, я не дивно дивное, чтобы на меня кидаться.

— Ого, как мы заговорили. Между прочим, это ты меня начала целовать. Вот, — он стал показывать пальцем на губу, — даже укусила.

Я снова запряталась в одеяло:

— Иди спать уже.

— Я просто в шоке. Звезда в шоке! — заявил он, хохоча. — Спокойной ночи, — поцеловал он меня сквозь одеяло и поспешно удалился.

Я решила с утра делать вид, что ничего не произошло, и вообще забыть об этом инциденте, и уснула. Снов своих я не запомнила. Но на следующий день, всё напоминало мне о прошлой ночи и вгоняло в краску.

К счастью, наедине нас не оставляли, в планах бабули был сенокос, куда она стянула все наши силы, кроме дяди Коли. Тот страдал от укусов, температурил, и настроил на телевизоре канал, на котором крутили сериалы об уголовниках и ловящих их служителях закона, так что ходить в потенциально-опасное поле он не собирался.

Зато Пирожкович был бодр и, запрятав подальше свою трость, первым ринулся к вилам. Бабушка заранее договорилась с местными из колхоза, чтобы с утра они покосили для неё сена, и заказала целый грузовик для перевозки, который нам предстояло заполнить. Я честно радовалась, что будет куда направить гормональную энергию, переполнявшую меня и Артёма. О чём думал он, я не знала. Наверное, проклинал меня, что опрокинула его, раздраконив.

В общем, день пролетел незаметно, и после вечерней бани я закрылась в комнате, намереваясь лечь спать раньше, и как назло сна было ни в одном глазу, к тому же противные соломенные палочки продолжали вылезать из неожиданных мест и кололи тело.

Когда в моё окно стали лететь камушки, я не стала притворяться, что ничего не слышу. Пулял их прицельно мой муженёк, расстроенный полным отсутствием внимания с моей стороны. В комнату стучать мне не стал, знал, что не открою. И решил привлечь внимание таким неординарным методом. Признаться, до него в мои окна никто камнями не кидал, но я и жила высоковато для подобных развлечений моих несуществующих ухажёров.

— Выходи, — одними губами и жестами просил он. Минут пять кривлялся, и я сдалась его милой пантомиме.

— Ты чего хочешь? — мы сидели на лавочке за забором, он угостил меня горстью семечек, которые вытащил из кармана треников.

Кажется, они принадлежали моему братику, но здесь в деревне мы обычно одежду не делили на моя-твоя, а надевали кто что успеет.

— Много чего, — подмигнул он мне и залихватски выплюнул кожуру, словно коренной деревенский пацан.

— А конкретно сейчас?

— Ребята сказали, тут есть заброшенные огороды за кладбищем, погнали черешню тырить? — кажется, его энергию соломой было не перебить.

Наши старики выдохлись быстро, и вечером мазали друг дружку согревающими мазями, а Шеру хоть бы хны. Танцы его сделали выносливым. А жизнь со мной сделает трудолюбивым.

— У нас и в огороде есть, — возразила я. Моя спина и руки тоже пострадали. Но поняла я об этом после баньки, и лишних движений делать не хотелось. — Зачем брать чужое?

— Не чужое, а ничейное. Я пирог хочу вишнёвый, — он вытянул губы трубочкой и сложил бровки домиком. Я сразу захотела его таким накормить. Но вспомнила, что готовить не умею. — Что, мышцы потянула? — перевёл он тему сам и уставился на руки, которые я разминала.

А потом потянулся и стал разминать мне их сам. Довольно умело и приятно.

— О, круто, спасибо, — пропищала я от восторга.

— Я раньше тоже постоянно тянул, а потом научился распределять нагрузку, — похвастал парень. — Где ещё болит?

Болела спина, но я промолчала.

Мне хотелось вернуться на день назад, когда я ещё не успела накинуться на него голодной кошкой, и тогда мы могли сейчас миловаться, а не делиться пенсионерскими буднями. Я ругала себя, а уверенный в себе Артём просто притянул меня к себе и поцеловал. Мне так нравилось быть ведомой им, и я позволяла ему направлять наш корабль любви вперёд, не зная, что мы плавали в опасных водах среди айсбергов.