Держись от меня подальше

Перед сном бабушка отнесла каждому в комнату стакан тёплого молока с травами и мёдом для крепкого сна. Как в детстве. Я уснула довольно быстро, и даже не успела повздыхать, что за стенкой пытается уснуть Артём. Он был в комнате рядом с моей, и я знала, что его кровать располагалась с той же стороны, что и моя. Убери стенку — и мы окажемся лежащими как на одной широкой кровати. На стене была розетка, если бы Тёма шумел, я могла услышать через неё, чем он занимается. Но в его комнате стояла тишина, видимо, уставший за день парень сразу уснул.

42

Утром нас разбудили ни свет, ни заря.

— Подъём, пора на выпас! — кричала бодрая бабушка, хотя за окном только начинало светать. Чуть позже, когда мы выползли и уселись перед кружками с горячим чаем с молоком, исходящий от поверхности которых пар гипнотизировал, она объяснила: — совсем забыла, что сегодня наша очередь коровок пасти. Вот вы и пойдёте, а то я стара уже по полям скакать.

Ну да, ну да, забыла она. В подобные случайности я не верила, коров вообще боялась, но внутри где-то глубоко радовалась, что Артём останется ещё на день. Мой суженный-ряженный на радостного походил не более, чем я на нобелевского лауреата.

Он желанием «крутить хвосты бурёнкам» не горел, и бабуля, отчаявшись его уговорить, поспорила, что он не съест тридцать пельменей, которые по размеру были ого-го, я бы не осилила, но крепкий желудок Шера лишь радостно заурчал в предвкушении «вызов принят!», затребовав сметанки. И вот он еле доел двадцать девятый, а тридцатого в тарелке не нашёл. Тактика ведения переговоров у него страдала.

Она выдала нам панамки и рюкзак с едой, Шера обрядили в старые егоровские длинные шорты, галоши. Мой вид был не лучше. Два колхозника на выгуле. Артёму, как главному в нашем мероприятии, выдали плеть. Сеня проспал чудесные кадры, локти ещё потом кусать станет, слушая вечером. Пирожок и дядя Коля тоже мирно дрыхли, а два козла отпущения отправились собирать коров по дворам по указанному бабушкой маршруту.

Я честно боялась всех живых существ, и перманентно приклеилась к спине Шера, он казалось, был не против. Если бы существовала функция превратить меня рюкзак, я бы с радостью ею воспользовалась, и повисла на его спине двумя лямками обнимая за широкие плечи. Но в реальности приходилось быть настороже и не отступать ни на шаг — очень энергозатратное времяпровождение. Коровы вели себя мирно, и даже быки особо не нарушали денность своих трудовых буден: стадо жевало зелень, крутило хвостами, отгоняя слепней, молодые бычки резвились. Периодически мы устраивали перевал и целовались, как пара школьников, сбежавших из-под родительского контроля, делая это сначала неуверенно, но через пару привалов обвыклись, и растеряли смущение. А к вечеру возвращались под ручку, разводя скот по дворам, и вроде даже ни одного не потеряли.

Бабушка хвалила нас и глядела с озорством, будто зная, чем мы занимались весь день. Мои губы горели, да и губы Артёма были необычайно припухлыми. А ещё мы были очень голодны, так как не тратили время попусту, то есть на еду время не тратили, и сейчас оба могли съесть по слону.

Бабуля сварила борщ и вместе с тарелками подсунула нам листовку-анонс о вечернем мероприятии в клубе.

— Вот, молодёжь, нече дома цельный день сидеть, — заявила она, а мы переглянулись, сами лишь полчаса как вернувшиеся с полей.

Я в этом клубе никогда не была, и сейчас не собиралась. Но это был шанс провести время с Тёмой, и кажется его посетили идентичные идеи. Потому что не споря, наскоро перекусив, мы отправились искать наряды для клуба. Теперь мне и правда нечего было надеть. Но бабуля нашла свой советский сарафан из тонкого светло-голубого льна, слишком простой и несовременный, чуть открывающий коленки, но нехило оголяющий плечи. В качестве обуви пришлось надевать сандалии, а волосы я заплела в широкую косу, и мой деревенский лук был готов покорять местный клуб.

Артём долго не собирался, просто нацепил то, в чём приехал, и поджидал меня во дворе. Пирожкович давал ему ценные указания, муж молча мотал на ус. Он вообще редко кого слушал внимательно, но к Артуру Елизаровичу проникся уважением. То ли чувствовал его мощь (ведь не зря ходили по двору слухи и его армейском прошлом), то ли тот огрел его своей тростью, и Артёмка стал покорным.

Стоило мне появиться, меня оглядели и одобрительно подняли пальцы вверх:

— Хорошо выглядишь, — не поскупился на звуковое сопровождение Артём.

— Ты тоже.

Я взяла его под ручку и попрощавшись мы вышли со двора. Над нами кружила летняя мошкара, воздух полнился ароматами лета, и счастливая я держалась за человека, которого ни за что на свете не собиралась отпускать. И дело даже не в тату, не в пророческих словах леди Га, я решила, что не отпущу его вопреки всяким предсказаниям.

Я головой жалась к его плечу и вдыхала запах тела.

— Ты меня обнюхиваешь? — вдруг поинтересовался мой персональный принтер сарказма.

— Нет уж, — запротестовала я, стыдливо попытавшись спрятать лицо за его плечом, и почти уткнулась в спину.