Держись от меня подальше

«Прощай, жизнь!» провозгласил заключительный стикер, а в следующий момент моего обнажённого (этому факту способствовало новое платье-маечка), плеча коснулось горячее дыхание, а вслед за ним и лёгкое прикосновение губами:

— Тебе больно, малышка?

— Нет… — пробормотала я, забыв, что всего пару секунд назад плечо ныло, и купаясь в неге от хаотично марширующих по телу мурашек. — Мне хорошо…

Реклама йогурта отдыхает.

Я медленно открыла глаза и стала свидетелем расползающейся по лицу Артёма широкой улыбки.

Неожиданно я вспомнила, что не одна я пострадала и поспешила проявить заботу:

— С тобой всё в порядке?

Он медленно утвердительно моргнул:

— Я здоров как бык-осеменитель! — и вновь разулыбался.

Моя рука, которая тянулась к его щеке, чтобы потрепать и продемонстрировать тем самым испытываемое мною сочувствие, сжалась в кулачок, и я поторопилась вырваться из его крепких объятий. Пошляк. То ли я шуганная.

— Фу, Тём! Ты такой… такой аморальный, — не сразу подобрала я правильное слово.

— Не смей оговаривать моего сына! — встала грудью на защиту сына Ефросинья, решив напомнить нам о том, что мы с ним не Робинзон и его верная Пятница, находящиеся в одиночестве на необитаемом острове.

Затем она отвесила родной кровиночке смачную затрещину и прошипела сквозь зубы:

— Ты кем себя назвал?

Шер замялся. Эх, где же Сенька со своей супер-пупер камерой? Такой кадр упустил.

Зато его папа в очередном спектакле своей супруги участвовать не собирался, поэтому всего лишь безобидно, но жизнерадостно поинтересовался:

— Многих что ль осеменил?

— Вау! У кого приплод? — раздался едкий комментарий со стороны входа, где стояли два известных мне человека — Оливер и моя сестрёнка Соня.

13

Не знаю, кто был удивлён больше: я с Шером или эта парочка, но выглядели они более чем ошарашенно, мне казалось, Олли храбрился и своё изумление нам не показывал. Хотя вообще-то сложно определить мимику по затылку, а он именно что его нам и демонстрировал, пытаясь скрыться из кухни незамеченным, к тому же утягивая за собой Соню, которая будто вросла в то место, где стояла. Именно её фраза и застала нас врасплох.

— Сынок мой размножается, — не растерялся папуля Шеридана, он вообще похоже кайфовал сейчас, видимо, страдая из-за отсутствия юмористических каналов по телевизору, которые суровая хозяйка дома явно отключала, чтобы не развращать умы домочадцев. Да уж, такого каламбура по телеку не покажут. Эксклюзив специально для вас, Сандал Евгеньевич.

— Вы типа молодой дедуля? — выдала Саннетт. — А вы — бабуля? — обратилась она к Ефросинье.

— Всем хай! — перебил её Олли, присев на корточки и делая вид, что завязывает шнурки; увидел всех сразу и понял, что сбежать не удастся.

— Спасибо за комплимент, — приосанился папа Тёмы, сосредоточив внимание на «молодом». — Я, в принципе, не против, — одухотворённо продолжил он. — Надеюсь, что Артём не пустозвон и порадует нас с женой внучатами. Но, сынок, осеменять всех подряд всё же не стоит, — он похлопал окаменевшего Шера по плечу и поприветствовал вновь пришедших: — Да, кстати, здравствуйте, Оливер и Соня. Рад, что вы наконец-то посетили нас с Ефросиньей.

— Ты с ума сошёл? — медленно проговорила предполагаемая бабуля.

Сандал не стушевался:

— Но, дорогая, почему же? Разве ты не рада нашему племяннику и его девушке?

— Я не о них говорю, — начала набирать обороты Ефросинья. — Им я очень даже рада: и Оллику, и его нормальной, — она сделала выразительный акцент на данном прилагательном, — девушке.

— О, так вы встречаетесь? — не сдержала я радостный возглас.

— Ну, как бы… — начал объясняться Олли.

Но его перебил самодовольный саркастичный баритон Шера:

— Да. Олли, а разве ты ещё не написал об этом в своём Твиттере?

— Родной, ты не обозначил в своём Твиттере, что мы теперь вместе? — обиженно надула губки Соня.

— Я… — начал было Оливер лепетать, но сегодня явно не его день.

— Конечно же он забыл… Ведь столько работы в студии, да и кроме этого… — Артём кинул на меня многозначительный взгляд.

Что он хотел им сказать? И почему Олли так напрягся, а в его глазах мелькнуло нечто такое враждебное, чуждое его милому лицу? Кажется, у парней тёрки. Интересно, что они не поделили? Вот если бы у Тёмки не было меня, а у Олли Соньки (как же я за них рада, это лучший сюрприз после того, как я узнала, что Егор и Леська вместе, и мой брат не любит мальчиков), я бы подумала, что они девушку не поделили…

Олли мог бы и не шифроваться со своей любовью. Сразу бы рассказал. А я бы ещё раньше за них радоваться начала.

— Я так понимаю, ты хочешь взять меня на слабо? — наконец-то избавился Оливер от приобретённого чуть ранее дефекта речи и перестал быть мечтой всех логопедов мира.

— Прости, что ты сказал? — непринуждённо поинтересовался Шер.

Прозвучало совсем неправдоподобно. Вот и Олли не поверил:

— Якобы ты не расслышал?

— Каюсь, иногда я просто не слушаю. Иногда я просто смотрю, как движется твоя челюсть, — правая бровь Артёма взметнулась вверх. — Завораживающее зрелище.

Я считала завораживающим зрелищем его бровь.