Держись за небо. Полёт души

Объяснив Олегу ситуацию с беременностью, Ордынцев рассеянно смолк, вновь переваривая полученную информацию. Она жила в иллюзии около пяти лет. Придумывала себе встречи с любимым человеком, причем ее рассказы всегда отличались невероятной красочностью. Никогда Костя не замечал в них ничего неадекватного или странного. То поездки, то путешествия, то его сюрпризы. Она, бедная, так мечтала о любви, что придумывала себе эти мечты и сама же исполняла их в своем воображении. Пока окончательно не сошла с ума.

В то же время Костя понимал – эта информация не поможет ему в суде, даже если он попросит Олега выступить свидетелем. Потому что никакие факты здесь не могли оправдать его, а только обнажали новые грехи, не наказуемые юридически, но ужасные с точки зрения человечности. По причине его невнимательности и эгоизма человек довел себя до сумасшествия.

Какое это мерзкое чувство понимать, что твоя вина присутствует, и ты обязан нести за нее ответственность… Но как же не хочется этого делать! Вопреки совести существует только одно желание – избавить себя от этого бремени, поскорей пробежать вперед данный промежуток жизни и забыть его.

«Я не смогу молчать. Даже ценой жизни»

– Потёмкина, зайди, – послышался холодный голос Дарины.

Она только пришла от Ордынцева, может, что-то скажет невзначай? Света поторопилась к ней. Приспустив очки, Романенко исподлобья смотрела на Потёмкину.

– Светлана, сходите в архив. Знаете где?

– Знаю, Дарина Игоревна, – разочарованно перевела дух та.

Начальница только снисходительно посмотрела на подчиненную – в последнее время она была даже не тенью, а каким-то бесформенным пятном в офисной юбке. Света будто прочла в глазах Дарины это замечание, но та почему-то не стала ничего комментировать, а смолкла, ища что-то в столе.

– Вобщем, Ордынцева… Ой… – ее глаза вытаращились. А опешившая Игоревна дала знак Свете поскорей закрыть за собой дверь. – Ты представляешь, ляпнула? – в ней читались и театральность, и в то же время действительное изумление, отчего Светлана так и не поняла – шутка это была или случайность. – О-о-о, милостивые небеса! О-о-о! Подумать только!

Свету этот казус несколько развеселил: почему бы и не помечтать?

– Так, Светлана… Буду по имени, а то… что-то с головушкой сегодня. Старческое, наверное. Идите в архив. Там есть отдельный кабинет. Ну кабинет в кабинете, как мой – в вашем. На нем табличка – «Вне исковой давности». Знаешь, да?

– Да, конечно, – с некоторым раздражением поторопила ее Света.

– Там найди папку «Внешние должники по кредитам». Где-то справа, на второй полке.

– Где-то? Я, так понимаю, папок там очень много?

– Да, много. Справа на второй полке поищи. С краю должна быть. Ступай.

Света закатила глаза. «Пойди унтуда, принеси унто», – шутила она в таких случаях. Но сейчас подобные приказы ее неимоверно раздражали. Единственное, что успокаивало, – это тот факт, что архив – место безлюдное, в самом конце коридора, между бухгалтерией и конференц-залом. Там можно подольше поискать папку и даже немного поспать. Убить время до конца рабочего дня не помешает.

Попытавшись нащупать выключатель, она приоткрыла дверь, чтобы подсветить немного освещением из соседнего кабинета, как вдруг выросшая тень заставила ее вздрогнуть. На какое-то мгновенье Света перестала дышать, но, ощутив знакомый аромат одеколона, сделала глубокий вдох и обрадованно шепнула:

– Костя-а-а-а!

Он не ответил, а прижал ее к себе, принявшись неистово тискать в своих нетерпеливых объятиях. Понимая, к чему все идет, Света, между посыпавшимися на нее поцелуями, шепнула:

– Ты с ума сошел, Костя?

– Не то слово!

Послышался щелчок замка, который он ловко провернул, не отрываясь от «дела».

Ей хотелось что-то возразить, воскликнуть сначала: «А вдруг кто-то войдет?», затем: «Дай хоть на тебя посмотреть!», и в конце: «Расскажи, что там у тебя…», – но ее слова беспомощно таяли на его губах. Такое дикое вожделение, бросающее тело то в холод от дрожи, то в жар от неистовых прикосновений. Такая беспамятная страсть… и столько нежности в этом наваждении, напрочь лишившем ее мыслей. Разве можно такое вообще испытывать?

Откуда-то у ее ног взялся диван, на который Костя ее плавно опустил. А затем – просто потеря сознания… никаких мыслей… только его жаркое дыхание… ее тихий стон… громкое сердцебиение…

Тесно обнявшись и в тишине усмиряя сбивчивое дыхание любви, они безмолвствовали. В этом молчании чувствовались некая торжественность и робкое умиление.

– Никогда… никогда я ни по ком не испытывал такую тоску, – решившись нарушить эту тишину, с упоением шепнул он. – Это меня делает счастливым и несчастным одновременно.

– Ну вот и славненько, – вдруг деловито произнесла она, поднялась и, одернув юбку, попыталась нащупать на стене выключатель. Наконец, ей удалось его обнаружить, и Костя зажмурился от света. – А теперь мне нужно срочно вернуться на рабочее место.

– Ты серьезно? – вдруг возмутился он.

– Конечно! – продолжала она. – Мне нужно отнести Дарине одну папку. Рабочий день заканчивается…