Держитесь, девушки!

Внизу рядом с ним что-то зашевелилось, и вскоре с пола не без труда поднялся еще один голубчик. Тут-то швабра в моих руках дрогнула – это был одноногий! Теперь моя задача еще больше усложнялась: выгнать одного, не тронув другого.

– Вы ладно уж, оставайтесь… а вы идите, нечего на меня смотреть! Я вот сейчас в полицию позвоню, там по головке не погладят! – кричала я на бомжа в тулупе, которого предстояло выдворить вон. Поскольку такие монологи приходилось произносились мной не по доброй воле, слова и интонации у меня были заимствованные – точно так выгоняла своих бомжей пожилая Дуся с соседнего участка.

– Сейчас, сейчас… – сипел одноногий бомж, делая бестолковые суетливые движения. – Мы это… немножко посидим… и уйдем!

– Вы ладно, а он пускай уходит! Ну, сколько еще повторять?

– Он со мной… мой товарищ…

– Сказано – только вы! Или мне швабру в ход пустить?!

И вдруг бомж в тулупе усмехнулся себе в воротник совсем не по-бомжевски: словно мы встретились не на чердаке при данных обстоятельствах, а где-нибудь в другом месте, где мы с ним на равных. И даже с перевесом в его пользу. Как будто я пришла к нему о чем-то просить, что-то предложить, а он ко мне приглядывается, нужна я ему или нет. Так, к примеру, смотрят на человека перед тем, как нанять его на работу. От всего этого я сбилась с темпа, но через пару секунд вновь ринулась в бой:

– Смешно, да? Ну и хорошо, ну и смейтесь, только сперва освободите подъезд! Считаю до трех: раз…два…

– Какая сердитая девушка, – изрек наконец бомж в тулупе.

Когда работаешь дворником столько, сколько я, бомжи в основном успевают тебе примелькаться: и на вид, и по характеру. Ты уже знаешь, кто грубый, а кто покорный, от кого чего ждать. Например, один из моих знакомых такого рода метал в меня сверху пустые бутылки, так что мама упрашивала меня не гнать его самой, а просто звонить в полицию. Еще про одного говорили, будто у него открытая форма туберкулеза, и опять же мама боялась за меня – ведь это я вытирала плевки бомжей и выбрасывала их окурки.

А этот, в тулупе, видимо, был новеньким. Время от времени такие тоже появлялись на нашем чердаке, но он, похоже, вообще в бомжах состоял недавно. Еще не научился ни наглости, ни приниженности, что обычно метят поведение бомжей. Он даже стоял не так, как они обычно стоят, не говоря уже о том, как смотрел и как говорил. Когда у человека наметанный глаз, такие вещи фиксируются.

– Мы сейчас… через полчасика уйдем… – продолжал бормотать одноногий.

Но я-то знала, что это просто слова. На газетке, постеленной там, где чердачная стена делала выступ, стояла бутылка, рядом лежал обломанный хлеб. Бомжи добыли себе выпивку и закуску, венчающие их долгий безрадостный день, а вслед за тем для них должна начаться ночь. Они ждут ночи, чтобы отдохнуть, забыться… Ну до чего же противная мне досталась участь – рушить такие естественные и как будто справедливые планы! А если не рушить, опять тупик. Через сколько-то дней жильцы подъезда не смогут пройти по лестнице, чтобы не спотыкнуться о растянутые на ступеньках живые дурно пахнущие тела. К тому же численно расплодившиеся бомжи могут и нападать на жильцов, почувствовав свою силу. Вот как в средневековой Англии толпы бродяг нападали на фермы и трактиры, о чем нам когда-то рассказывали в школе.

Между тем новичок в тулупе пожал плечами и повернулся, как будто намереваясь уйти. Но потом, наверное, вспомнил, что податься-то ему некуда, и остановился. Мне предстояло пустить в ход свое оружие – палку от швабры, которой я уже не раз тыкала бомжей под бока. Но у этого чересчур толстый тулуп, он, пожалуй, ничего не почувствует. А потом, оставался его одноногий товарищ – если удастся прогнать первого, он побредет следом, бутылка-то у них на двоих. А я ведь решила не гнать калеку.

Таким образом, пришлось отступиться, еще и потому, что настроение после визита к Вальке у меня было прескверное. Получалось, я систематически трачу силы на то, чтобы лишать людей ночлега, а рядом живет моя подруга детства, нуждающаяся в помощи. В самом деле, кто ей поможет? Баба Тося уже слишком стара, а Валькина мать, похоже, устранилась от всех проблем. Я часто встречаю ее в подъезде: она всегда тщательно, со вкусом одета, от нее пахнет духами, каблучки жизнеутверждающе цокают по лестнице. Немолодая, но модная, по-своему привлекательная дамочка. И не скажешь, что дома у нее распустехой лежит пьяная дочь, с которой стряслась большая жизненная беда.

4

– Игорь Сергеевич, к телефону! – крикнула из коридора дежурная акушерка.