Держитесь, маги, вас нашли!

– Да, я помню, что вашу невесту так просто со свету не сживешь! Я доклады Лиама и Олера о погоне в городе почитал... Где только водятся такие человечки?! Неужели, правда, – в заброшенных горных долинах?!

– И это выясним, – ответил благодушно настроенный Данир. Все он выяснит, все решит, главное – Исла при любом раскладе с ним останется, другого он просто не допустит!

Глава № 24. Влюбленная женщина справится с чем угодно.

«Жуткая жуть эти магические феромоны!» – эта мысль рефреном звучала в голове Ислы всю безумную ночь и не менее безумные день и утро. Нереальное счастье, подаренное ей любимым, трепетной нежностью соединения с ним, сменилось вначале безудержной эйфорией, которую только усиливали ласки Данира, а вот когда маг заснул, к Исле пришла головная боль. И хорошо, что пришла, а то и она заснула бы в утомлении и пропустила начало дичайшего по силе последнего этапа. То, что она чувствовала после первого поцелуя, не шло ни в какое сравнение с тем, что нахлынуло на нее после ночи любви с ее рыжиком!

Исла на всю жизнь запомнит эту ночь! И первое страстное прикосновение ее мужчины, и его лихорадочные поцелуи, горячий шепот, срывающиеся с губ признания, его гладкую кожу под ее ладонями, перекатывающиеся мускулы его спины и рук, приятную тяжесть его тела на ней... Но запомнит Исла не только это! Она запомнит, как нежно гладила его кудри, когда он заснул мертвым сном, прижимая ее к себе, а она чувствовала подступающую к вискам боль. Запомнит, как осторожно выскользнула из объятий Данира, как оделась и понеслась во двор к колодцу, чтобы жадно напиться холодной воды и остудить разрывающуюся от боли голову. Период «затишья» на этот раз был еле заметен, почти сразу Ислу накрыло девятым валом «бури». Вовремя почувствовав начало этой «бури» и кое-как нацарапав записку, чтобы рыжик не волновался и не отправился ее искать, Исла вывалилась за дверь и бросилась бежать. Прочь, прочь от дома, в котором спит на кровати совершенно беззащитный сейчас Данир!

В помутненном сознании Ислы рождались причудливые фантасмагорические образы. Ей казалось, что ее Дар принял телесное воплощение в виде огромного мутного облака, на котором горели неистовым огнем два красных глаза и кривился криком щелеобразный рот. Этот воплотившийся и пробужденный Дар визгливым фальцетом кричал в голове Ислы, что она должна вернуться и подчинить себе этого мужчину! Подчинить навсегда, внушить ему пожизненную привязанность к ней, чтобы Данир никогда-никогда не смог бы без омерзения даже посмотреть на другую женщину!

«Ты же способна это сделать, вернись! – визжал Дар Старших хранительниц, рисуя перед мысленным взором Ислы безмерное обожание зачарованного Даром Данира, его беспрекословное подчинение ей. – Ты можешь заставить его обожествлять тебя, так сделай это! Или ты хочешь, чтобы он со временем охладел к тебе, ушел к другой?! Ты действительно намерена оставить ему свободу выбора?! Одумайся!!! Одумайся, пока не поздно, пока он рядом и ты можешь, можешь повлиять на него! Сломать, привязать... навсегда!!!»

Требования собственного Дара поддерживали отравившие сознание магические феромоны:

«Вернись! Тебе ведь так хочется поцеловать его, припасть к его губам, вновь окунуться в это неимоверное счастье! И он же не против... вернись!!!»

Перед внутренним взором Ислы соблазнительно замаячила двухместная комнатка в лаприкории Тоска: обожающий ее Данир, преданно смотрящий на нее и целующий, целующий... и она – в непрерывной наркотической эйфории. Исла со стоном упала на колени и продолжила ползти вперед, смутно замечая, что село уже осталось далеко позади и она, впиваясь скрюченными пальцами в обледенелую землю, судорожными рывками движется по пустому ночному проселочному тракту, сбивая в кровь ладони и колени.

В какой-то миг стремление вернуться стало нестерпимым, и Исла в последней отчаянной надежде, оттолкнувшись от дороги всеми руками и ногами, прыгнула в большой сугроб и покатилась вниз по склону, обрастая и обрастая снегом. Если бы высота склона была больше полутора метров, то на этом жизнь девушки и завершилась бы...

В ледяном коконе в замерзающем теле Ислы проснулся и громко завопил инстинкт самосохранения, подавив на время наркотическое стремление к магу. Разрывая руками и сбивая ногами облепивший ее снег, Исла вырывалась из ледяной неволи, очищая лицо и делая торопливые, глубокие вдохи свежего морозного воздуха.

«Жуткая жуть эти магические феромоны!»

Боясь развести костер и согреться, Исла держалась за инстинкт самосохранения, как за единственный надежный якорь в поглотившем ее наркотическом угаре. И бежала, бежала, согреваясь движением.

«Движение – жизнь! Движение равно выживанию, остановка равна смерти!»