Дерзкая штучка

Что за чертовщина? – удивилась я, отступая на шаг от двери и собираясь с мыслями. – Наведаться ко мне люди Старика до ареста, конечно, могли, но ведь замок менять они уж точно не стали бы. Неужели снова идти к Мишке?

Двери долго никто не открывал, и я уже собралась уходить, как из квартиры раздался грохот.

– Понятно, снова на рогах! – пробормотала я.

Раздался звук открывающегося замка, и на пороге возник полуодетый Мишка. Его взгляд был устремлен куда-то мимо моего правого уха. Причем глаза смотрели как бы в разные стороны.

– Кто? – изрек Мишка.

В следующий момент его лицо исказил страх, и он попытался закрыть дверь.

– Тихо! – Я выставила руку и вошла, сдвинув его в сторону.

Мишка повел себя по меньшей мере странно. Он вдруг стал пятиться задом, пока не налетел спиной на стену.

– Кыш! – вырвалось у него с воздухом и слюной, повисшей на нижней губе.

– Что с тобой? – спросила я, вглядываясь в его глаза. – Неужели допился? И в каком я тебе предстала образе, если так?

– Ы-ы-ы! – провыл он и стал креститься.

– Никак, бога вспомнил? – констатировала я.

– Изыди! – взревел Мишка. – Нечистая!

Стало жутковато. Однако так и подмывало поиздеваться над болезным, и я провела ладошкой у себя над темечком, гадая:

– Я, наверное, с рогами? Или нет, дай угадаю? С крыльями? А может, у меня нимб?!

Рука Мишки после крестного знамения, словно крестился гирею, безвольно упала вдоль туловища.

– Что, теперь меня грохнуть решила? – ошарашил он.

Пришла очередь испугаться мне.

– Ты что несешь? – спросила я.

– Бармалея за что? – Он вытаращился на меня стеклянными глазами и громко икнул.

– Фу! – Я скривилась от запаха перегара и помахала перед его лицом рукой.

Мишка попытался поймать меня за запястье, но не смог и промахнулся, ухватившись за пустоту. В следующий момент, словно вес пригоршни воздуха оказался неподъемным, он полетел вслед за кулаком и с размаху врезался лбом в стену.

– Уй-ху-е! – провыл Мишка, корчась на полу и жмурясь от боли.

Я знала, если он проспал хотя бы час, то после такой встряски быстро придет в себя, и направилась в комнату.

Сзади сначала доносились возня и кряхтенье. По звукам я поняла: Мишка поднялся. Потом стали надвигаться нетвердые шаги. Мишка проковылял мимо и прямо к столу. Схватив с него бутылку минеральной воды, он приник к горлышку и стал жадно пить. Вода тоненькими струйками катилась по небритому подбородку, оставляла мокрые дорожки на шее и превращалась в пятна на ржавого цвета майке. Осушив бутылку, он громко отрыгнул воздухом и с размаху уселся в кресло.

– Хорош! – констатировала я, стараясь не смотреть на вывалившееся из трусов хозяйство, похожее на клубни картошки в волосатой мешковине. Другая бы на моем месте с воем бросилась прочь, но не я, потому как знала, их хозяин забыл о существовании такового богатства до полного вытрезвления.

– Ты где пропадала? – сподобился спросить он.

– А ты, никак, с горя запил? – съязвила я. – Не вынес разлуки со мной?

– С горя, – подтвердил Мишка и сжал губы, словно ребенок, готовый расплакаться.

– Что стряслось? – спросила я, не веря в его скорбь. По опыту знала, в конце загула все алкаши вдруг становятся сентиментальными и рыдают по любому поводу. Они плачутся близким, жалуются на себя, говнюков, скорбят по усопшим и даже оплакивают щенков из детства… Все, что подвернется под руку. Сколько я выслушала от отца откровений, после которых он рвал на себе майки, а потом размазывал ими на лице слезы!

– Боо! – протянул Мишка и вновь залился слезами.

– Да что это такое? – недоумевала я, глядя на это создание.

– Барма-кх-кх! – зашелся он кашлем, подавившись собственными слезами.

– Ты можешь толком объяснить, что произошло? – крикнула я.

– Бармалея убили! – выпалил он.

Я не поверила своим ушам.

– Как? Да что ты гонишь? Спит, наверное, мертвецким сном, а ты принял его за мертвого.

– Полиция была, – провыл он протяжно и по-бабьи. – Тебя тоже искали. Кто-то сказал, что вы с ним у подъезда в ту ночь ругались.

Меня обдало жаром. Это было похоже на правду. Причем, если учесть мой предыдущий опыт общения с правоохранительными органами, на горькую правду.

– Как это произошло? – допытывалась я. – И когда?

Этот вопрос меня интересовал куда больше. Ведь если Бармалей умер в ту ночь, когда нас привез Макс, то это можно легко привязать ко мне.

– Его прямо у себя в доме зарезали, – рассказывал Мишка. – Десять раз ножом! Звери!

– В каком доме? – не могла я взять в толк.

– Ну, там! – Он показал мне пожелтевшим от курева пальцем за спину. – Мы еще там с тобой были…

– Это в том самом подземелье? – догадалась я.

– Точно! – Мишка кивнул, ударившись подбородком о грудь.

– И что, полиция на меня думает? – гадала я.

– Уже нет, – успокоил он и замотал головой.

– Как это уже? – опешила я. – А до этого разве думали?

– Экспертиза показала, что били ножами три разных человека, причем среди них была девушка, – объяснил Мишка.

– А почему меня перестали подозревать? – озвучивала я один за другим вопросы, роем возникающие в голове.

– Кто? – Он перестал выть и уставился на меня припухшими и красными глазами.

– Как кто? – Я разозлилась. – Полиция!