Дерзкие надежды Карабаса-Барабаса

– Мы не берем недужных, – повторила Плюхина, – к нам приходят на восстановление. Оно, как правило, хуже лечения. Ребенок после операции, а мы его тормошим: гимнастика, массаж, лекарства, учеба. Больно ему, домой хочется, плачет, а персонал не отстает. Жаль нам детей, но понимаем: не разработает руку, ногу, не станет держать спину прямо, то на всю жизнь хромым останется, мелкую моторику не восстановит.

– У Анжелики тоже травма была?

– Не имею права вам диагноз сообщать, – отрезала Валентина. – Хоть и не врач я, но медицинскую тайну соблюдаю. Мы и детям никогда подробности не докладываем. Зачем пугать? Придумывали всякие разные причины. Ноги у тебя нет? Так попал в ДТП! Не отчаивайся, не сдавайся, научишься ходить на протезе – главное, жив. Ни слова о саркоме не произносили. Родители, конечно, все знали. Одни нормальные, другие истерики закатывали, в особенности мамаши. Приедет вся из себя такая, разодетая, ребенку пакет карамели привезет и давай причитать: «Ах ты несчастный, ах ты бедненький, ну как жить без ноги станешь?» Подобных фраз не надо говорить! Я один раз такой бабе так и заявила! Она на меня кляузу накатала. Директриса приказ на доску: «Объявить Плюхиной выговор!» А потом в кабинете тихо конвертик выдала с хорошей суммой. Мы же частное заведение, Зинаида Яковлевна могла спокойно премию из своего кармана вынуть!

Глава одиннадцатая

– Что Лика говорила о брате? – осведомился я, когда женщина замолчала.

– О ком? – не поняла воспитательница.

– Вроде, у Зубовых был еще мальчик, Роберт, – объяснил я.

– Возможно, – спокойно согласилась Плюхина. – Никогда его не видела, значит, был здоровенький. Я ведь общалась лишь с теми взрослыми, кто приезжал воспитанников проведать. С Анжеликой только отец занимался, ни мать, ни сестры-братья не показывалось. Кто у Анжелики был в документах указан, не помню. Девочку вроде в девять лет зачислили, но училась она по программе первого класса. Но это понятно – в больнице лежала, там со школьниками должны заниматься, да не везде приказ соблюдают. У нас Зубова провела год, может, полтора, окрепла физически. В последнюю неделю своего пребывания она находилась у нас круглосуточно. Отец не появлялся. Я начала волноваться – были случаи, когда детей после реабилитации домой не увозили, отказ писали. Ребенка тогда переводили в детдом. Травма ему на всю оставшуюся жизнь. В лесной школе самому маленькому шесть годков, его, может, возьмут на воспитание. А девятилетку маловероятно. Приемные родители хотят совсем мелких. На тех, кто постарше, и не смотрят, желают сами воспитать малыша. Ну и в очередной раз напомню: наша специализация – реабилитировать после тяжелых травм!

Поговорив с воспитательницей еще пару минут и не узнав больше ничего интересного, я распрощался с Валентиной и направился по дороге по направлению к шоссе. Добрался до какого-то другого села, увидел маленький магазин и захотел купить бутылку воды.

Внутри помещение оказалось неожиданно большим, его тесно заставили стеллажами. Лавка торговала всем: лимонадом, моющими средствами, овощами, колбасой, книгами, ведрами, инструментами, кефиром, маслом, одеждой. Небольшой с виду домик внутри оказался не таким уж маленьким, его забили до отказа. Продавщица отсутствовала. Я решил сначала найти воду, а уж потом кричать: «Отзовитесь!» – и пошел вглубь зала. Порядка тут никакого не было, сначала я очутился около банок с тушенкой, справа от них виднелись полки с мылом и шампунями, впереди у стены стояли лыжные палки, слева – шеренга бутылок. Я направился в их сторону, но минералки не обнаружил, увидел один лимонад. Сделал шаг и наткнулся на стенд с колготками. На полу стояли ящики с огурцами, чуть поодаль возвышалась пирамида из пластмассовых контейнеров, у ее подножия расположились резиновые калоши. Стало понятно, что надо вызывать торговца.

– Таня, Таня! – закричал знакомый голос.

Я, уже собиравшийся шагать к прилавку, замер. Что сейчас здесь делает Плюхина? У нее же рабочий день! Почему воспитательница примчалась сюда?

– Привет, – произнесло чуть хриплое меццо. – Ты с работы удрала? Что случилось?

– Мужик приезжал, – объяснила Валентина.

– Эх, подруга, нетрудно одичать в одиночестве, – засмеялась собеседница, – боишься парней. Ты бы ему поулыбалась, глядишь, и подцепила бы на крючок.

– Не смешно, – рассердилась Валентина. – И я замужем.

– Да ладно, – смеялась продавщица. – Замужем – это когда печать в паспорте и парень с тобой вместе живет. Если же он приходит, когда ему на ум взбредет, то это не замужем. Мороженое хочешь?

– Когда серьезной станешь? Все хахоньки да хихоньки тебе. Какой у нас договор?

– С кем?

– Забыла? С тем, кто тебе денег на свадьбу дал, а мне дом отремонтировал.

– Ну вспомнила! Сто лет назад было!

– Сейчас икнулось. Мужик приезжал!

– Чей?

– Ничей!

– О! Себе забирай, пока не схватили!

– Хватит! Появился детектив! Расспрашивал про Зубову!

На короткое время стало тихо. Нарушила молчание Татьяна:

– Что ты ему сказала?