Дерзкие забавы

– Сегодня ночью я сказала ему, что люблю его, – сообщаю я Оливеру, как будто это его касается, как будто ему следует об этом знать. Но это так чертовски здорово – объяснять, почему у меня сейчас в венах бушует кровь, почему мне хочется кричать от боли и обиды. Мне нужно подтверждение, что Финн действительно такой эпический придурок, каким кажется мне сейчас. – А знаешь, что самое смешное? Что он сказал это первым. А теперь он просто вот так взял и уехал, не попрощавшись, мать его!

Даже если Оливер удивлен, он это отлично скрывает. В этом его суперсила, думаю я. У героев комиксов всегда есть суперсила, и Оливер вот сохраняет невозмутимое выражение лица, по которому даже Святая Троица не определит, о чем он думает. Жаль, что суперсила Лолы заключается в том, что ей не нужна информация, которая не лежит на поверхности. Поэтому они будут до конца света ходить вокруг да около.

– Хочешь войти? – спрашивает он.

Я трясу головой, обхватываю себя руками за плечи. Сейчас почти семьдесят градусов, но меня бьет озноб. Значит, вот как разбивается сердце! Как будто мне в грудь воткнули раскаленный шампур, и мне холодно, и я не могу вздохнуть, и хочется расплакаться, уткнувшись в неуместно голое плечо Оливера…

Разбитое сердце – это отстой. Мне хочется пнуть кого-нибудь по яйцам.

– Слушай, Харлоу, – начинает он, заключая меня в объятия. – Ой, детка, да ты вся дрожишь.

– Я просто схожу с ума, – признаюсь я, прижимаясь к нему. – Как же Финн мог просто уехать из города? Оливер, что за хрень?

Он отстраняется и смотрит на меня сверху вниз. Черт, Оливер действительно очень высокий.

– Я знаю Финна уже очень давно, – говорит он медленно. – Его трудно расстроить, а еще труднее заставить показать, что что-то его расстроило. – Он немного морщится, а потом продолжает: – Я вижу, что ты тоже очень расстроена, но он только буркнул несколько слов, сказал, что мы поговорим потом, а потом просто уехал на своем грузовике. Не знаю, что там с ним происходит, не знаю, почему он уехал или… Ничего не знаю, правда, что могло бы тебя утешить. Ты уверена, что не хочешь войти?

Я снова трясу головой:

– Он не сказал тебе, что случилось?

Оливер издает короткий смешок:

– Финн вообще редко нам что-то рассказывает. Он обычно говорит о чем-то только тогда, когда сам уже во всем разобрался. Если у него что-то случилось и он тебе в этом признался, значит, он не врал и тогда, когда сказал тебе это первым.

– Сказал что? О! – До меня доходит, что Оливер имеет в виду признание в любви.

Ух. Удар под дых.

Оливер наклоняется и заглядывает мне в глаза:

– Позвони ему, ладно?

Глава 14

Финн

В САН-ДИЕГО Я ДЕЛАЛ МНОГО того, что вообще-то нетипично для Финна Робертса: много спал, смотрел телевизор, покупал кофе в «Старбаксе», не работал по пятнадцать часов в день… Но вот это – ехать за рулем в лучах садящегося в воду солнца – это первое привычное мне ощущение за долгое время.

Оливер пришел домой, когда я собирался, и смотрел на меня вопросительно, стоя у дверей.

– Не хочешь выпить кофе на дорожку? – спросил он.

– Да, это было бы классно.

Между нами в последнее время возникло некоторое напряжение, и я понимаю, что если бы у Оливера был шанс, он задал бы мне сотню вопросов. В свою очередь он понимает, что у меня может быть сотня причин на них не отвечать, поэтому, когда моя сумка собрана, мы просто идем на кухню и молча стоим у кофеварки, глядя, как последние капли кофе падают в чашку.

– Этот ты не получишь, – говорит он и тянется через меня за ложкой, чтобы положить себе столько сахара, сколько нормальный человек просто не в состоянии переварить.

– Разумеется, нет. Это же кружка с Акваменом. Ты думаешь, что я вдруг ослеп?

Он косится на меня со слабой улыбкой:

– Нет, ты не получишь его потому, что нам понадобится несколько минут, чтобы приготовить следующий, а я собираюсь воспользоваться этим шансом и поговорить с тобой, пока ты не уехал.

– Ах, вот оно что!

– Я понимаю, что у тебя какие-то проблемы. – Он делает паузу, позволяя этому утверждению повисеть немножко в воздухе, пока он подходит к холодильнику и достает упаковку сливок.

Я чувствую приступ паники, боясь, что Харлоу решила мне отомстить и рассказала ему все. Но она не рассказала: я знаю это точно, независимо от того, что Оливер скажет дальше. Харлоу бывает разная: она может совать нос не в свое дело, может быть наивной, импульсивной, но предательство – это точно не про нее.

Оливер переворачивает упаковку и проверяет срок годности, потом распечатывает коробку, и все это быстро, не тратя времени зря. Как будто мы просто болтаем после работы, как будто он не дал мне только что шанс открыться ему. Которым я, разумеется, не воспользовался.

– Просто знай, что ты всегда можешь поговорить со мной.

– Я знаю, – говорю я с благодарностью за то, что он никогда не давит. – Спасибо.

Ну вот и все. Он дает мне мою чашку с кофе, а потом заключает в такие долгие объятия, которые были бы неловкими даже для Анселя. И я ухожу.

Я выезжаю из его района и еду прямо на I-5, даже ни разу не оглянувшись.