Дерзкие забавы

СПУСТЯ ТРИДЦАТЬ ТРИ ЧАСА и одну ужасную, бессонную ночь, проведенную в отеле, я наконец дома. Въезжаю во двор (шорох гравия под шинами звучит как колыбельная) и вижу свой дом впервые за многие недели. Так странно быть дома и видеть, каким маленьким и чужим кажется все вокруг после возвращения из огромного мира, в котором провел, кажется, вечность.

Именно в этот момент я осознаю, как сильно мой мир отличается от мира Харлоу. Насколько он тише и спокойнее. Вместо возвышающихся над головой зданий – только верхушки сосен, кристальная голубизна воды и неба, которое кажется бескрайним. Я почти полностью окружен лесом, так, что даже запах воды, идущий с заднего двора, заглушается тяжелым ароматом деревьев и гниющей листвы перед домом. Здесь нет машин, нет шума и можно гулять целыми днями и не встретить ни одного человека. Воздух влажный – здесь все влажное, и мои ботинки хлюпают, когда я иду вдоль дороги по траве, которую надо бы покосить. После нескольких недель калифорнийского солнца температура воздуха кажется мне слегка непривычной. В следующем месяце начнется сезон штормов, а в те несколько недель, что меня не было, пожелтела листва на деревьях, и теперь земля усыпана желтыми, красными и коричневыми листьями.

Я поднимаюсь на крыльцо и достаю ключи, пиная ногой листву, которая нападала кучками около коврика. Замок открывается легко, и входная дверь широко распахивается, а потом сетчатая, вторая дверь со скрипом захлопывается у меня за спиной.

Дом у меня небольшой, всего две спальни, но он чистый и уютный. Всего в нескольких шагах от задней двери находится вода. Я смог купить его в один из наших самых удачных годов и теперь благодарен предусмотрительному Финну, который сумел все просчитать и купил дом в отличие от этого придурка Колтона, который купил «Мустанг», жрущий бензин, и квартиру в Виктории.

Внутри все затхлое и заплесневелое, поэтому я бросаю сумку и иду из комнаты в комнату, открывая окна нараспашку, чтобы проветрить. Становится холодно, но зато дом почти сразу наполняется запахом морской соли и сосны. Стеклянные двери у дальней стены ведут прямо на веранду, с которой открывается вид на мили зелени и голубизны. Деревья в некоторых местах растут так густо, что подходят почти к самой кромке воды. Я оставляю дверь открытой и иду на кухню, чтобы найти что-нибудь съестное, но быстро понимаю, что совершил ошибку, не перехватив чего-нибудь по дороге из города домой: холодильник практически пуст, но мне все же удается найти банку супа и несколько персиков в кладовке. Это спасет меня от голодной смерти до завтрашнего дня, когда я смогу добраться до магазина.

Многочасовая дорога, мысли, роящиеся в голове, и недостаток сна делают свое дело. И самое большее, на что я способен, – это добрести до своей комнаты. Не закрывая окна, я раздеваюсь, откидываю одеяло и впервые за долгое время с наслаждением и благодарностью забираюсь в свою собственную постель.

ДОМ ВЫСТУЖЕН, когда я просыпаюсь. Но это и хорошо: такая тут жизнь, и свежий воздух – это как раз то, что мне сейчас нужно, чтобы подготовиться к целому дню, который мне предстоит провести на шхуне.

Ночь сна позволила моему мозгу восстановиться после всех тех раздумий, которые мучили меня по дороге. Я вскакиваю с постели и собираюсь, чувствуя удовольствие от того, что наконец-то решил для себя вопрос, как надо поступить с бизнесом. Принятое решение – это огромное облегчение, даже несмотря на то, что мой желудок слегка сжимается от волнения. Я верю в себя и моих братьев достаточно, чтобы не сомневаться: мы встанем на ноги во что бы то ни стало. Я только надеюсь, что не разрушу наши жизни. В доки я приезжаю незадолго до пяти. Соленый воздух наполняет мои легкие, и тело включает автопилот, мышцы сразу вспоминают, что нужно делать.

Ребята хорошо поработали: новые доски уложены на палубе там, где меняли проводку, и приборы в рубке, кажется, работают так, как нужно. Нет брошенного оборудования, сети убраны, и я чувствую прилив гордости за своих братьев.

– Финн? – слышу я и, повернувшись, вижу своего младшего брата, Леви, всходящего на борт.

– Я здесь, – отзываюсь я.

Он следует на мой голос и заходит внутрь, неся в руках дымящуюся кружку с кофе. Он одет в теплую клетчатую куртку, на вьющиеся волосы надвинута шапка.

– Ну, черт возьми, – говорит он, ставя чашку и заключая меня в медвежьи объятия, – с возвращением тебя, путешественник!

Видимо, в Сан-Диего я совсем размяк, потому что я вдруг замечаю, что прижимаю его к себе, когда он отстраняется, чтобы обнять покрепче.

– Спасибо, – благодарю я. – Спасибо, что занимаетесь лодками. Вы, парни, отлично поработали!

Я отпускаю его, но сначала снимаю с него шапку и ерошу его такие очаровательные светлые волосы.

Его характерная улыбка никуда не девалась. Леви всегда был улыбчивым братом, шутником, и он не разочаровывает меня и на это раз: «Колт идет следом за мной, но мы с тобой можем ускользнуть и покрасить друг другу ноготочки, если тебе это нужно».

– Пошел ты. – Я смеюсь и бросаю ему шапку обратно.