Дерзкие забавы

– Я вообще была уверена, что ты первая женщина в истории, которая отметит двадцать два года без мужекризисов.

– Мы признались друг другу в любви сегодня ночью, – сознаюсь я.

– Что? – хором восклицают они, и несколько посетителей кафе оборачиваются на нас.

– Боже, сбавьте обороты, психопатки, – говорю я, невольно смеясь. Им явно все это доставляет слишком большое удовольствие. – Сначала он был для меня просто развлечением и способом отвлечься от того, что случилось с мамой, от моей неудовлетворенности работой и вообще от кризиса первой четверти жизни, который ни один уважающий себя человек после тридцати на за что не сочтет достойным сочувствия.

Я вытаскиваю бумажную салфетку и начинаю рвать ее на узкие полоски:

– Потом я начала думать о Финне больше, чем обо всем остальном и всех остальных, а у него были все эти проблемы со шхуной. Хотя я до сих пор всех деталей не знаю, поэтому мы вроде как решили все это остановить.

– И? – спрашивает Миа.

– И… потом я развлекалась, пытаясь придумать, как решить его проблемы, и мы проводили много времени вместе, потому что вы, задницы, очень заняты своими мужьями или тем, чтобы не обращать никакого внимания на парней, которые откровенно в вас влюблены.

– Подожди-ка… Что? – вмешивается Лола.

Игнорируя ее, я тихо продолжаю:

– Финн милый, и веселый, и стойкий, что мне совершенно чуждо, но я это очень ценю на самом деле, потому что сама из семьи, где принято все обсуждать. И он сексуальный. Боже мой, девочки, Финн в постели – это вам не шутки. И он точно не маменькин сынок из Ла-Хойи, он мужчина, который рожден, чтобы делать дело, а не плакать над заусенцем. Финн может сломать тебе вагину и потом аккуратно и нежно собрать ее обратно. – Я тереблю рукав своего свитера и понижаю голос еще сильнее. – Он смотрит на меня так, словно восхищается мной, но потом может надо мной посмеиваться. А мне это нравится, как выяснилось, и он начал чувствовать себя моим парнем, понимаете?

Я не подбираю слова, не думаю, что говорю, – просто позволяю им литься потоком:

– Он смотрит на меня так, будто у нас есть общий маленький секрет, и он у нас есть. Мой секрет в том, что я, черт возьми, его люблю. А он сегодня оказался таким придурком.

Миа кладет руку мне на плечо и гладит меня, а потом переплетает свои пальцы с моими:

– Харлоу?

Я поднимаю на нее глаза.

Миа с Анселем поженились в июне, но меньше двух месяцев назад между ними произошла серьезная ссора, нечто такое большое и болезненное, что я видела по ее лицу, как она боится, что может потерять что-то самое нужное и ценное в мире – то, чего она хотела даже больше, чем стереть из своей жизни тот несчастный случай, который разрушил мечту всей ее жизни. И это что-то было ее замужеством.

Поэтому я понимаю, что она хочет сказать, еще до того, как она открывает рот.

– Ты должна все исправить, – говорит она просто. – Он злится, тебе больно. Но как бы банально это ни прозвучало, все это не имеет никакого значения для будущего. Просто иди и поговори с ним.

Я ПОДНИМАЮ ДВЕРНОЙ МОЛОТОК в виде R2-D2 и опускаю на входную дверь Оливера, но мой желудок уже как будто исчезает, растворяется, покидает свое место в теле, оставляя вместо себя зияющую, ноющую пустоту.

На обочине нет грузовика Финна.

Оливер открывает дверь, он без рубашки и в легких штанах, которые висят слишком низко, обнажая мускулистые бедра слишком сильно для парня, которого я решительно и навсегда поместила в свою френд-зону. Он явно только что вышел из душа: волосы у него влажные и взъерошенные, а очки немного запотели. Даже несмотря на панику, которая клокочет у меня в горле, я не могу не оценить мысленно, как здорово они смотрелись бы вместе с Лолой, если бы он все-таки включил мужика и пригласил бы ее наконец на свидание.

– Готовишься к свиданию? – спрашиваю я, не сводя глаз с его лица.

Он откусывает огромный кусок от яблока и жует с кривоватой ухмылкой. Проглотив, наконец говорит:

– Думаю, мы оба знаем, что нет. – Он подносит яблоку ко рту и произносит: – Я просто оделся так, как обычно одеваюсь, когда остаюсь дома один, как и ты.

– Один, – повторяю я. – Потому что Финна нет?

– Уехал около часа назад.

– Уехал в…

Оливер указывает на север:

– В Канаду.

Его австралийский акцент превращает это слово в «Кнада», и хотя я заранее знаю, что он хочет сказать, все равно мне требуется напрячь мозг, чтобы переварить информацию о том, что Финн уехал из города, даже не попрощавшись со мной.

Он уехал из города, не поцеловав меня на прощание, не убедившись, что я не забеременела от нашего спонтанного секса в машине, даже не попытавшись найти меня. Что за козел!

Я вдруг начинаю так злиться, что мне хочется схватить долбаное яблоко Оливера и запустить им в стену.