Дерзкий

— Маша… — горячий шепот на ухо, губы у шеи… — Маша моя… Такая красивая…

Меня опять плавит от его слов, совершенно безыскусных, простых, но таких нужных в этот момент.

То, что я — красивая, мне говорили не раз, особенно в определенный момент жизни. Но никогда — вот так. Искренне, просто и с таким жаром, что невольно поддаешься. Невольно забываешь про все на свете, про все свои опасения, проблемы, сложности…

Этого нет ничего. Есть только здесь и сейчас.

Есть невероятно красивая природа, которая была до нас и останется после нас, мушек-однодневок.

Есть горячий сильный парень, так нежно и аккуратно сжимающий меня в объятиях.

Есть мое желание раствориться в нем, отдаться без остатка, забыв об окружающем мире.

Немного счастья… Могу же я хоть немного? Хоть чуть-чуть для себя? Без мыслей про завтра, без борьбы с собой и окружающим миром? Самую малость…

Немного счастья

Я мягко потираюсь о его грудь макушкой, выдыхаю, когда большая ладонь скользит вниз, обласкивая мимолетно грудь, спускаясь к животу… Чуть помедлив — ниже… Легко проникает за резинку спортивок, сразу накрывая лобок плотно и горячо.

Ох… От одного только этого властного движения все внутри дрожать начинает. А уж когда длинные пальцы проникают ниже, раздвигая половые губы и по смазке, которой уже до стыдного много, внутрь… Я, не выдерживая, бесстыдно трусь о ладонь, умирая от импульсов удовольствия и тихо постанывая.

— Горячая какая… Горячая… Хочешь, Маш? Хочешь?

Голос Хищника-искусителя звучит грубовато и чувственно. Именно таким голосом, наверно, Змей Еву уговаривал яблоко взять… Не удивительно, что она согласилась! Этому противостоять нереально!

Я не отвечаю, просто потираюсь поясницей о твердый член, пока еще скрытый спортивными штанами, ерзаю, мучительно желая уже его в себе ощутить.

В прошлый раз это как-то внезапно произошло. Не успела до конца осознать, мир, рассыпанный на осколки, собрать воедино.

Но теперь… У нас есть три часа. И этого мало. Прав Хищник. Мало.

Я не хочу больше терять ни мгновения.

Тем более, что пальцы во мне двигаются настолько сладко и правильно, а ладонь прижимается к клитору настолько плотно и жестко, что терпеть невозможно. Я готова кончить прямо так, но хочу — на члене.

Разворачиваюсь рывком, смотрю в голодные глаза Вадима и оттягиваю резинку спортивных штанов, выпуская на волю член. Большой, твердый, обхватываю его и веду вверх-вниз, не отрывая взгляда от его лица.

И выражение его, когда я только лишь глажу, касаюсь, мягко двигаю ладонью по члену, невероятно.

А что будет, если…

Становлюсь на колени и, под прерывистый вздох не желающего верить в происходящее Вадима, мягко беру гладкую головку в рот.

— Маша… Ты… Бля-а-а-а…

Стон мучительно сладкий и заводящий.

Так круто, так невероятно круто, глаз не оторвать от него в этот момент!

Вадим зарывает ладонь в короткие волосы на затылке, смотрит на меня сверху безумным взглядом и, не выдерживая, сам толкается, заполняя сразу до горла. Раз, другой, третий…

Я не очень искусна в минете, но знаю, как надо правильно.

Сглатываю, позволяя головке проникнуть глубже, не вытираю слез, появившихся в углах глаз и смотрю на него.

И, вот удивительно, но даже не трогаю себя. Понимаю, стоит тронуть, хоть просто прикоснуться к набухшему болезненно клитору — сразу кончу.

Вадим смотрит на меня мутными глазами, жесткие пальцы на затылке тяжелеют, но вдруг он отступает, член, мокрый от моей слюны, шлепает по поджарому животу. Офигенное зрелище.

Неосознанно тянусь следом, но он останавливает.

— Нет. Так я кончу быстро. Хочу в тебя. Встань, хочу посмотреть на тебя, голую.

Я встаю, с трудом дыша, словно от перегрева. Хотя, может реально перегрелась. Очень теплый осенний вечер. Горяченный.

Вадим сдирает футболку, бросает под ноги, и я задыхаюсь еще больше, глядя на невероятно красивое поджарое тело, скупо освещенное уходящим солнцем.

Он невозможно красивый. Словно из мрамора выточенный, юный греческий бог. Испытываю острую необходимость погладить, провести руками… До зуда на кончиках пальцев.

Но он хочет посмотреть на меня голую… Хорошо…

— Сядь, — приказываю я, и Вадим, усмехаясь моему командному тону, садится на футболку, прислоняясь к небольшому валуну, удобному и похожему на диванную спинку.

Член он даже не думает убирать, наоборот, расслабленно водит по нему ладонью, то открывая, то пряча тугую головку. Меня завораживает эта игра пальцев, облизываю губы, все еще ощущая вкус его во рту.

А затем медленно, словно в танце, начинаю снимать футболку…

Я умею это делать красиво, в свое время хорошо научили, и Вадиму, судя по еще больше потемневшим глазам, очень нравится мое представление.

— Нравится? — шепчу я, легко избавляясь от обуви и подцепляя резинку спортивок.

— Очень.

Очень. Ему очень нравится…

Поворачиваюсь спиной, кокетливо оборачиваюсь. Смотрит. Ой, как смотрит, мама дорогая!

Сейчас бы мне не помешал специальный лифчик, так легко, словно бы случайно отстегивающийся… Но чего нет, того нет. Плотную спортивную утяжку тоже можно снять красиво.

И я снимаю.