Дерзкий

— Он ушел в колонию, нам только-только четырнадцать… Писал мне оттуда исправно, такие письма смешные… Знаешь, про еду очень много. Что бы он хотел съесть, когда выйдет. Сгущенку, помню, хотел сильно. А еще — рахат-лукум, нам иногда спонсорская помощь перепадала в детдоме, он любил очень. Я ему собирала посылки туда, передачки с людьми. И ждала, когда будет можно подать апелляцию. Пересмотр дела, например. Его же на полные пятнадцать закатали, убийство с отягчающими. То, что он — чемпион, признали отягчающим. Я сама, после смерти тренера, больше не выступала, не с кем стало. Увлеклась танцами. У нас при Доме культуры были спортивные танцы, что-то типа чирлидерских. Вот я туда ходила. Тоже бесплатно, и голова забивается.

— Так вот у тебя прыгучесть откуда, — улыбается Хищник.

— Нет, — смеюсь я, — прыгучесть у меня от природы. Тренер хвалил, выделял, показывал всякие вещи, которым не учат в официальных школах и секциях. Он вообще считал, что мы с Лешкой далеко пойдем…

— И как ты попала сюда? — задает, наконец, тот самый вопрос Вадим, а я медлю, думая, как ему отвечать. Наверно, все же без имен… И без лишних подробностей. Наверно.

— У меня был парень… — делаю паузу, опять прикидывая, насколько правильно говорить это все, Вадим не торопит, просто ждет. Обнимает сильнее, смотрит на реку. А я смотрю на него. На его профиль, красивый такой, породистый, чистый. Я хочу ему довериться. Понимаю, что глупо, но хочу. Мне почему-то кажется это правильным. И потому продолжаю.

— Его звали Игорь… Мы познакомились на одном из моих выступлений в составе команды… Просто подошел, разговорились. Он был старше, мне тогда семнадцать было, ему двадцать три. Стали встречаться. Он был такой… Не бедный, на хорошей тачке, сын богатых родителей. Заезжал за мной к детдому, девки в окна выпадали. Я тогда была с длинными волосами, светлыми, ничего такая… Смотрелась.

— Не могу тебя представить с длинными волосами, Арсик, — смеется Хищник, обнажая белые клыки и с удовольствием впиваясь ими в мою беззащитную шею. Немного с раздражением, из чего я делаю вывод, что ему не особо нравится про Игоря. Может, ревнует даже. Но без этого никакой истории не было бы, потому продолжаю, стараясь меньше упоминать ненужных деталей.

— Ну вот, Игорь предложил помочь мне с апелляцией для Лешки. Правда, это стоило денег, сам он много не мог заплатить, потому что родители ему не давали, из-за меня, им не нравилось, что мы встречаемся. А сам он учился в универе, не работал. К тому же тусить любил… Знакомства всякие имел в сфере развлечений… По крайней мере, он меня, дурочку наивную, в этом убеждал. Короче говоря, он все узнал, у него приятель держал клуб ночной, и там частым гостем был генерал какой-то крутой, который мог Лешку перевести в нормальную зону, с послаблением режима и все такое. А потом, если Лешка там будет сидеть тише воды, ниже травы, то и на УДО можно подать. Игорь обещал решить с адвокатами… Нужны были деньги. Ему никто не давал уже в долг, там много надо было, а он успел у всех знакомых набрать бабла… В итоге, я узнала, что можно нормально заработать на гоу-гоу… И пошла в тот клуб. Танцевать-то я умею, какая разница, где? Я планировала подзаработать бабла, не тратить, жить у Игоря пока что, ему родители квартиру оплачивали. И все деньги отдать этому генералу, с которым меня Игорь обещал свести, чтоб он Лешке помог… Школу закончила, а вместо выпускного уже на шесте вертелась. Гоу-гоу меня не взяли, а вот на стриптиз — да.

Замолкаю, смотрю опять на Вадима, ища хоть какую-то эмоцию негатива на чистом лице. И не нахожу. Только ободряющие оковы его рук, теплые-теплые…

Становится легко и свободно. И говорить дальше тоже легко.

— В итоге я там проработала примерно полгода, как раз до восемнадцати. Не спрашивай, как это сделали, учитывая, что я несовершеннолетняя была… С генералом этим я переговорила, он назвал сумму. И я ее собрала. И отдала. Было непросто, Игорь ревновал и не хотел, чтоб я там работала… Да и вообще… Как-то все немного разладилось у нас… Ну, не важно.

Я выдыхаю, прикрываю глаза, вспоминая тот день проклятый, когда все это началось. И моя жизнь кончилась.

— Лешку перевели во взрослую зону. А потом… — дыши, Маша, дыши… — потом мне позвонили и сказали, что он… умер. Какой-то несчастный случай, в цеху, на лесопилке… Я, честно, не поверила сначала. Все рвалась поехать туда, выяснить… Но не успела. Через день, когда уже была на низком старте, позвонили и предупредили, чтоб не ездила, его уже похоронили на кладбище зоновском… И бумаги обещали переслать. И вот тут меня сорвало. Я словно заморозилась, не могла поверить, понимаешь? Я же его чувствовала всегда, и тут была полностью уверена, что тоже… Почувствую. Как фантомная боль, когда пальца уже нет, а он болит… Вот и у меня так тоже должно было бы быть… Ну, я так думала, дурочка. Сейчас-то понимаю, что это все бред. Вроде как, привыкла. Не верю до сих пор, если честно, но привыкла. И не плачу больше.

Вадим прижимает меня сильнее к себе и скользит губами по мокрым щекам.