Дерзкий

— Ну да, — она косится на меня, кивает, — не всегда. Короче говоря, когда я прибежала в отделение с заявлением о том, чему была свидетельницей, мне повезло несколько раз. Первое — меня быстро приняли, не стали тянуть и таскать по кабинетам, без документов даже. Потом из квартиры уже забирала… А так — по паспортному пробили, и все. Второе — в это время в отделении был их начальник самый главный по ведомству, и меня сразу к нему потащили, не стали отфутболивать и прятать. А он тут же распорядился туда ехать. Взяли всех. Генерала этого, его охрану. Прямо с трупом Игоря на руках. Генерал уже выходил из клуба, говорят, когда прихватили. В итоге было громкое дело, по которому я проходила, как главная свидетельница. И я в суд должна была тоже ехать.

Тут все понятно. Непонятно, почему она здесь…

— Ты, наверно, удивляешься, почему в таком случае я здесь? — читает Машка мои мысли, усмехается, — потому что только в кино все быстро. И, если ловят на горячем, то ты прям сразу в тюрягу. А у нас — нифига. Во-первых, генерала самого не поймали на горячем. Свидетель — только я. Его охранник взял вину на себя, типа, в драке случайно ударил Игоря ножом пять раз. Меня отпустили забрать документы и вещи, под охраной прям сразу стали держать, потом вообще поместили в специальную квартиру, потому что начали поступать угрозы по телефону, потом предложения, ну и так далее… Понимаешь, да? Потом меня пытались убить, но так… Не особо серьезно, больше пугали. Не знаю, до сих пор, почему не пулей в голову, может, боялись? Дело такой резонанс получило серьезный… У этого генерала полно друзей в верхах, там целая кампания и в сми, и, я так думаю, всех подключили, кого могли. Сам он сразу же по больницам, то сердце у него, то почки, то нервы. Улики пропали у криминалистов… Короче говоря, как обычно все. По идее, он должен был бы свидетелем проходить и максимум лишиться должности, но не звания. А тут я. Уперлась — и ни в какую. Я просто поняла, что это он явно напортачил с Лешкой. И Игоря убил. Всего меня лишил. Мне ничего не страшно было, хотелось его посадить и надолго. А! И в четвертый раз мне повезло, что этот главный начальник, который меня принял сразу, оказался его каким-то врагом… Ну, я так думаю. Слишком сильно вцепился. Там, наверняка, такие бабки предлагались всем, всей цепочке, что устоять мог только фанатик. Вот он и был фанатиком. Дожал, под его присмотром дело до суда довели… А потом начался цирк с конями. Во-первых, меня на служебной квартире чуть не удавили. Прям ночью пришли, прикинь? Положили охрану у двери.

Она трогает машинально горло, и да, я очень хочу убивать. Очень. Смотрю на свои белые кулаки и медленно, по пальцу, разжимаю.

— Повезло, что я… Смогла сопротивляться. Вырубила двоих, связала. Третий убежал. После этого меня отвезли в кабинет к генералу, и он дал полный расклад по ситуации. Оказывается, суд можно очень круто затягивать. Всеми способами. И сейчас обвиняемый лежит в больнице с инсультом. Процесс восстановления долгий. После инсульта возможны осложнения. Ну ты понял. Они будут до тех пор, пока меня не устранят. Причем, танцевать больше не будут. Уже одно то, что пришли в служебную, что перебили охрану, говорит, что на крайние меры идут. И он честно признался, что доверять никому не может в этой ситуации. Типа, квартира была пипец, какая засекреченная. И все равно нашли. В итоге, меня познакомили с Зубом, моим «братишкой», сделали документы, как на парня, и отправили сюда. Я обрезала волосы, перетянулась этой херней, — она кивает на валяющуюся неподалеку утяжку, — и никуда не высовывалась. Зуб устроился работать в охрану, чтоб не привлекать внимания. И мы так год прожили. А потом я начала лезть на стену… И выбила разрешение хотя бы учиться… Ну вот…

— И как долго это все будет продолжаться?

— Не знаю, — пожимает она плечами, — пока генерал не использует все способы отсрочек, или пока меня не пришибут…

— Интересно… А мне говорили, что защиты свидетелей у нас нет в стране, — задумчиво перевожу я тему немного, потому что последнее ее предложение заставляет опять сжимать кулаки в бессильной ярости.

— Так ее и нет, — усмехается Машка, — говорю же, мне повезло. Начальство Зубовское как-то по-особенному проводит нас, так, чтоб никто не подкопался. А то служебку же своим ключом вскрыли, понимаешь? Так что, это скорее, частная контора. Я потому и напряглась, когда ты про свою родню в полиции сказал. Нет, я верю, они — честные люди, но сто процентов где-то сидит крыса, которая зацепится за случайно оброненное слово или какой-то нестандартный запрос, который твоя родня может отправить в столицу… И все. Нас найдут. И положат обоих. А, может, и еще кого прихватят, кто рядом будет. Потому со мной опасно, понимаешь?

Она грустно смотрит мне в глаза, потом, словно озябнув, обнимает себя за плечи, оглядывается по сторонам, тянет к себе лифчик.

— Давай поедем уже? Да? Ты ведь понимаешь, что со мной не надо рядом?