Десант в настоящее

  - Вернут, - с тоской в голосе ответил Василий. - Не пропустят. Придётся начинать всё с начала. Самоубийство запрещено. Независимо от формы. Ещё и накажут!

  - Неужели нет способа?

  - Отчего же, - оживляется Василий. - Как не быть. Личные муки плюс ментальное усиление толпы. Приёмная база Лунного города на Последнем Рубеже выловит, выделит и отправит по назначению. Вот только муки должны быть лютыми, и народу побольше...

  - Народ, чтоб за тебя переживал?

  - Нет, - отмахнулся Василий. - Не обязательно. Когда ненавидят - даже лучше. Сигнал мощнее. У вас, у людей, ненависть лучше получается, чем любовь..."

  Любовь.

  Ревную ли я Калиму к Василию? Имеет ли ревность отношение к любви? Они не спят друг с другом. Но, думаю, только по причине отсутствия условий. И дело не во мне. Хотя, конечно, груда тряпья, осторожно ползущая следом, вряд ли может способствовать романтическим настроениям...

  У нас так принято, что измена мужчины - событие обычное, и даже достойное. Число женщин, с которыми мужчина переспал, наполняет его гордостью и уверенностью в полноте стремительно несущейся мимо жизни. Но вот вопрос: откуда берётся состав женщин, с которыми ему удалось переспать? Это ведь чьи-то жёны и дочери. И матери, между прочим, тоже! Почему же мысль о том, что жена тоже может найти удовольствие вне супружеского ложа, наполняет мужчину гневом и яростью? Это же элементарная симметрия. Ты изменяешь - она изменяет. Вы равны в своём удовольствии...

  Другой вариант. Мужчина настолько пренебрегает своей женщиной, что она вынуждена расходовать невостребованную сексуальную энергию без его участия. Кто же в этом повинен? Она-то "вынуждена"! Заботься о своей жене. Смени приоритет: не работа, карьера, амбиции, а семья пусть станет главным, включая сексуальные баталии в постели со своей супругой, и она не изменит.

  Не так они устроены. Статистика!

  Мужчина ищет "новое", а женщина - "лучшее".

  В любом случае, никто не вправе покушаться на чью-то свободу. Если же близкий человек делает что-то "не то", ищи причины внутри, а не снаружи.

  А чтобы этого избежать, "не делай другим того, чего себе не хочешь".

  Изменял ли я Маше? Не было возможности. А вот невесте своей, Катерине, изменял. С Калимой. С той, что сгорела в особняке на улице Свердлова.

  Я же её и подпалил... сволочь...

  - Нам ведь главное, чтоб без силы, - хрипит, задыхается голос. - Зачем кровушку лить понапрасну? Ты приятеля своего позови, за какой надобностью, а мы её схороним. Да и сами схоронимся. Ну, побуйствует пару деньков. Может, мебель какую поломает. Но ведь все живы-здоровы останутся...

  Будет ли Василий "буйствовать" из-за Калимы? Никогда. Я чувствую, знаю. Ему, как и тогда, на болоте, всё равно. Весь этот сброд под ногами: люди-людишки; и мужчины, и женщины, или помогают, или нет. Есть какие-то правила, мне неизвестные, которые ограничивают его действия. Например, ему очень не хочется убивать. Но не из человеколюбия. А потому что накажут. Кто и как, опять же "не моего ума дело"...

  "Ну, и почему же мы такие чёрствые и злые, господи?" - попытался я как-то съехидничать. А он возьми и ответь:

  - Так ведь "по образу и подобию..."

  Вот так объяснил... сразу понятно стало...

  - А мы вам дорогу почистим. Мортанов отгоним. Вы ведь уже почти выбрались из Сопределья-то. И голодать не придётся, как из лесу выйдем, матоду тебе найдём. Три-четыре дня - и будете у своих. Ты - крепкий, дойдёшь, а потом целое королевство получишь...

  - Ты же сказала, что умру...

  - Сказала, - удручённо подтверждает голос. - Сама не понимаю. Сначала умрёшь, а потом получишь королевство... подо льдом.

  - Так не бывает, - я решил немного поупрямиться. - Ты уж выбери что-нибудь одно: или стану королём, или умру седьмого дня.

  - Я не говорила, что станешь королём, я говорила "получишь королевство"!

  - А какая разница?

  - Не знаю...

  Я тяну время. Не хочется расставаться со своим мягким, хрустящим от каждого движения лежбищем. Что бы там ни творилось за стенами, здесь, в сарае, стойкая иллюзия тепла и уюта. Жаль разрушать её.

  Но она уже разрушена.

  - Для всех будет лучше, - опять загнусавил голос. - И в первую очередь для неё самой...

  - Так может, у неё самой спросим, чего она хочет?

  Беседа потеряла смысл. Теперь сказанное и услышанное - всего лишь сотрясение воздуха, не более. Теперь все эти слова нужны только чтобы подготовиться, оценить обстановку и действовать решительно, без оглядки. Как всегда.

  - Не получится, - вздыхает голос. - Человек никогда не знает, чего он по-настоящему хочет. Не понимает, что для него хорошо.

  - Ты-то сама это понимаешь?

  Я задуваю лучины, проверяю на месте ли зажигалка Василия, - в полной сохранности, заметьте! Армия! Руками сделана, на века! - и в темноте сматываю свою марлевую накидку в двухметровый жгут. Резиновый чехол - спальный мешок - придётся бросить. Жаль.

  - Ты зачем огонь загасил? - беспокоится голос. - Ничего не видно!

  - Так ведь уходим... ты не ответила...

  - А-а, - в голосе чувствуется облегчение. - Действительно. Конечно, знаю. Я хочу мира и спокойствия.