Десантники

Как сейчас вижу лица ребят из моего самолета, за секунду до третьего «зумера» на прыжок. Решимость была на этих лицах, готовность к бою. Ведь, даже в окружении, мы верили до последней минуты, что прорвемся к своим, что нас выручат… Мы сражались… Те, кто успел живым спуститься на землю на парашюте, – сражались! А скольких в воздухе еще расстреляли! Вы же мне только что сказали, что немцы в своих мемуарах хоть и потешаются над организацией десанта, но не отмечают ни одного случая массовой сдачи десантников в плен без боя…

После трагедии Днепровского десанта был отменен, как говорят – «предательски плохо подготовленный», десант трех бригад под Витебск, десант корпуса ВДВ в Крым под Джанкой, и даже вслед за Вашими тремя днепровскими бригадами, к фронту направлялись еще две бригады ВДВ в сторону Букрина. Эту информацию я взял не из официальной исторической «правды», а из воспоминаний рядовых десантников, служивших в разных десантных дивизиях. Вот фамилии и даты публикаций. Этим людям я верю. Получается, что своей гибелью десант спас тысячи жизней своих товарищей по армии…

Мне трудно прокомментировать ваши слова. А если бы десант в Белоруссию оказался удачным и взяли бы Минск в декабре 1943 года? Так не топтались бы там полгода, и не угробили бы еще сотни тысяч солдат. Это все предположения… Правды мы уже не узнаем.

Насчет отмены десанта в Крым я обладаю малой толикой информации. Я встречал уже здесь, в Иерусалиме, одного десантника, который был в бригаде предназначенной на высадку в Крым. С его слов, высадка была отменена по причине, что кто-то выдал день и час выброски. У немцев тоже разведка работала, но и наша успела предупредить вовремя. Но так ли это, утверждать не могу.

Я уже говорил, что есть солидная информация о действиях в немецком тылу групп под командованием Воронина, Блувштейна, Петросяна, о полковнике Сидорчуке, о капитане Сапожникове, о юном подпольщике Анатолии Ганенко, спасшем знамя бригады. Но вот один из десантников упоминает, что был в большой группе, почти из двухсот человек, под командованием майора по фамилии Лев. Связные из этой группы Лева удачно перешли линию фронта к своим, а судьба остальных… Как погибла эта группа, не знает никто.

Можно обратиться к председателю нашего совета ветеранов Петру Неживенко. Он собирал подробную информацию о личном участии каждого десантника в боях в немецком тылу. Возможно, у него есть материал по большим организованным группам десанта, полностью погибшим в немецком тылу в октябре сорок третьего. В музей десанта на Украине можно обратиться. Хотя, я бы директора того музея в конце восьмидесятых годов…

О чем речь?

Первый раз, когда я был в музее десанта, в центре экспозиции висел портрет ГСС комбата майора Блувштейна. Через несколько лет я приехал туда снова, и вижу, что убрали портрет майора. Спрашиваю директора музея: «Что, фамилия комбата тебе спать не дает? Почему портрет героя убрал?». А в ответ – тишина…

Есть ли у Вас силы рассказывать про плен?

Попробую покороче, мне очень тяжело вспоминать о концлагере, да и о десанте тоже… Привезли наш эшелон в Умань, но разгрузили только часть вагонов с пленными. Погнали в лагерь расположенный возле бывшего аэродрома. Высокие ограды из колючей проволоки в несколько рядов, вышки с прожекторами, освещение по периметру – все сделано основательно, по-немецки. Здания из красного кирпича, казармы. В загороженных «колючкой» секциях находились отдельно офицерские бараки и женский блок. Педантичной тотальной селекции по прибытии в лагерь не было. Была вялая сортировка: офицер…рядовой… Офицеров отделяли. Сидели за столами «шавки» – предатели из лагерной полиции и записывали данные поступивших пленных.

Я назвался Михаилом Гариным, пехотинцем. Внешность у меня не типичная, полицаи не заподозрили во мне еврея. Завели нас в барак. В нем было человек четыреста, лежащие на трехэтажных нарах. В нашем бараке было очень много пленных – выходцев из Средней Азии.