Десантники

Рядом со мной сидел молодой солдат и внимательно смотрел на костры охраны. Встретились с ним взглядом и поняли друг друга без слов. Я кивнул ему, он мне – и мы поползли к линии оцепления. А потом побег на рывок. Мы проскочили незамеченными. Погода выручила, да и конвоиры, видимо, порядком «набрались для сугреву» и наш рывок прозевали. Мы пробежали всего километр. Стояли стога сена в поле. Сил бежать дальше у нас не было. Остались в стогу до утра. Мой напарник сказал, что его зовут Иван, сам он из города Шахты и ему двадцать лет. Фамилии его я так и не узнал. Утром пошли дальше. Добрались до какой-то деревни, постучались в молдавскую хату. В дом нас не пустили, хотя дали три печеные картошки. Молдаванин держал еще в руках краюху хлеба, но пожадничал, унес ее назад в дом.

С Иваном мы пошли полями дальше на восток, на немцев не нарывались. Но через день так оголодали, что решили днем зайти в близлежащее село. Опять испуганные лица молдаван, делавших вид что не понимают ни слова по-русски. Еды не дали. Смотрим, сидит щирый украинец и говорит нам на смеси слов из разных языков, но мы его поняли так: «Видел три русских танка в десяти километрах отсюда». И показал рукой направление. Эти километры мы прошли на едином дыхании. Навстречу нам неслись три танка Т-34, «облепленные» танковыми десантниками. Остановились возле нас, люк головной машины открылся, из него вылез танкист и спросил: «Кто такие?» Мы закричали обезумев от радости: «Мы свои! С плена бежали!» Он ответил: «Нет времени с вами сейчас разбираться! Залезайте на броню!». Проехали несколько километров. Иван сидел сзади меня. Вдруг, откуда-то с тыла, из ближайших строений застрочил немецкий крупнокалиберный пулемет. Разрывная пуля попала Ивану в спину, он умирал на моих руках… Я содрогался от рыданий. Как же это так, все прошел человек – фронт, плен, побег, и только всего десять минут, как добрался до своих, и погиб так нелепо!.. Сколько раз после войны я видел в кошмарных снах этот момент… Этот эпизод один из самых тяжелых в моей жизни.

Вы попали на спецпроверку?

Сначала я воевал две недели танковым десантником в освободившей меня из плена танковой роте 45-й ТБр. Это был рейд танкистов на тернопольском направлении, на Залещики. Выходили они из рейда в сорока километрах от города Серет, если я не путаю. Командир танкового батальона написал на меня характеристику: «воевал, проявил, достоин» и т. д., и меня привели в штаб бригады. Сидел за столом капитан. Я не знаю, был ли он «смершевец», капитан не представился. Говорит мне: «Уж больно все у тебя гладко получается. В десанте выжил, в лагере в тебе еврея не распознали, в побеге вышел к своим, получается, в одиночку, свидетелей живых нет, а командир тебя к медали предлагает за геройство представить. Подозрительный ты тип, Лихтерман! Пусть с тобой в другом месте разбираются». Вызвал двух солдат для конвоя, и повезли меня в Черновцы, в СМЕРШ.

Что было дальше? На «конвейер»?

Сразу хочу вам сказать. Все работники СМЕРШа, с которыми лично мне довелось столкнуться, оказались нормальными людьми. Ведь среди них сволочей было более чем предостаточно, а меня судьба свела с людьми, не потерявшими совесть. В Черновцах меня допрашивал пожилой майор НКВДэшник, похожий внешне на еврея. Допрос длился два часа. На меня не орали и расстрелом не угрожали. Спокойная такая беседа. Вдруг спрашивает меня: «Солдат, ты когда последний кушал?» Говорю ему: «Два дня тому назад».

Принес мне молдавского сыра с хлебом… Снова вызывают меня к нему. Он дает мне пакет с документами и сообщает, что я должен явиться через трое суток в отдел комплектования 38-й Армии и там получить назначение в фронтовую часть. Потом он сказал одну фразу с очень серьезным намеком. Не буду приводить ее дословно, но смысл намека был такой: «Забудь о плене и никому о нем не распространяйся». И пошел я по Западной Украине, боясь поверить, что все страшное уже позади. И тут мне действительно снова повезло, да так крупно, что хоть стой, хоть падай.

И везло мне постоянно и фатально до самого конца войны. Кто за меня молился, не знаю, но, видно, молились здорово!