Десерт для герцога

– Я не бес. – Я перекрестилась, в последний миг вспомнив, что Джулия осеняла себя католическим крестным знамением.

– Потому и говорю, что ты ангел, посланный нас спасти, не знаю только, за какие заслуги.

Нет, чужих заслуг мне тоже не надо. Тем более никаких чудес, знамений и пророчеств я сотворить не могу.

– И не ангел.

Фил пожал плечами, дескать, кто я такой, чтобы спорить с божьей посланницей. Мы надолго замолчали. Фил смотрел не на меня – в море, и на лице отражалась печаль, но не скорбь.

– Мне жаль, что так вышло, – произнесла я, наконец.

– Сестра упокоилась у престола господня, так о чем же мне горевать? Ей там лучше. Девочкам я не скажу, чтобы не плакали зря, если и ты не скажешь.

– Не скажу.

– Да и после того, как Господь в благодати своей послал нам тебя, она вроде бы по-прежнему рядом… только немного другая. Ева, знаешь, она будто все время в облаках витала, делает что-то и замрет, взгляд куда-то не на этот свет смотрит. Нет, она не дурочка была, просто…

– Блаженная, – негромко подсказала я.

– Да. Ты – не такая, хваткая. Все время хлопочешь что-то, и все странно так, вроде не по-людски, а получается хорошо. Еда непривычная, но добрая, и господа, вон, видно, что к разносолам привыкли, а уминали так, что за ушами трещит. Свечи… вроде как в церкви, а из обыкновенного сала.

В церкви свечи восковые, воск дорог, потому что пчел держат в ульях из выдолбленных бревен, и чтобы добыть мед или воск, приходится разрушать гнездо, неизбежно теряя и рой. Сможем ли мы соорудить что-то подобное ульям моего времени? У деда была пасека, пару раз я ему помогала пристраивать вощину на рамки, но об устройстве самого улья знала лишь, что там эти рамки есть. Если получится, у нас будет прекрасный луговой и лесной мед… Если Фил сможет привыкнуть ко мне и не прогонит.

– И Еве бы в голову не пришло спросить, как скрепить договор магией. Мне бы тоже не пришло, хорошо хоть гости не оскорбились.

Он снова замолчал, я тоже молчала, не зная что сказать. Эта спокойная покорность судьбе настолько не походила на привычный мне образ мыслей, что все время против воли хотелось ждать подвоха. Вот сейчас Фил решит, что я все-таки демон… в смысле бес или ведьма какая-нибудь и попробует проверить… чем тут проверяют ведьм? Каленым железом?

Глава 19

– Говоришь, Гильем нас обманул? – все так же задумчиво произнес Фил.

– Я почти в этом уверена.

Он кивнул.

– Ты хотела отправить нас с девочками в город, чтобы самой заниматься трактиром?

– Нет. Я в самом деле хочу, чтобы вы были в безопасности.

– Почему? Если ты – не она и утверждаешь, что все это не воля Господа?

– Потому что Ева очень любила вас и умерла, пытаясь спасти вас всех.

А я теперь живу в ее теле вместо того, чтобы тоже умереть.

– Кто ее убил? Альбин?

– Нет. Он в самом деле ее не тронул. Ее убили волнение и вина. Не выдержала мыслей о том, что намеревается согрешить.

Не объяснять же про врожденную аневризму. Фил был прав: Ева действительно не прожила бы долго, рано или поздно ослабленная стенка сосуда бы все равно лопнула, убив ее.

– Я уверен, Господь простил ей грешные помыслы, раз послал тебя. А безопасность… Разве не все мы умрем когда-нибудь?

– Это же не повод сигать с обрыва вниз головой.

– Да и где может быть безопасней, чем с посланником божьим?

Я застонала.

– Фил, я не умею творить чудеса.

– Конечно, – кивнул он. – Я и не жду их, чудеса может творить лишь сам Господь. Довольно и подсказок. Я бы не додумался обратиться к наемникам, а цена оказалась не такой уж заоблачной.

На самом деле цена заоблачная, и я до сих пор не понимаю, в чем подвох. Но не уверена, стоит ли говорить об этом остальным

– Все же неисповедимы пути его. – Фил очень грустно улыбнулся. – Можно, я по-прежнему буду называть тебя сестрой? Ты так на нее похожа.

– Сочту за честь.

– Тогда… помолишься со мной за упокой ее души?

– Конечно.

Он опустился на колени, я не слишком ловко повторила его действия, успев удивиться про себя – неужели парень, выросший в трактире, знает латынь? Но все же этот мир отличался от нашего: Фил молился на английском, хоть и видно было, что слова молитвы затвержены так прочно, что он повторяет их не вдумываясь. Так же, как повторяла их сейчас я, пользуясь памятью Евы. Где бы она ни была, спасибо ей за то, что любила свою семью, и те платили ей ответной любовью. Было бы куда хуже, если бы мне пришлось сражаться еще и с ними.

Фил поднялся с колен, протянул мне руку.

– Пойдем. Поздно уже, спать пора.

Я думала, что не усну долго: тюфяк, брошенный поверх большого ларя и набитый соломой – не самое удобное ложе, да и мысли крутились в голове бешеной белкой в колесе. Но стоило лишь свернуться калачиком, положив ладонь под щеку, как глаза закрылись сами, а тревожные мысли отогнал сон. Все-таки физическая усталость – лучшее снотворное.