Десерт по имени Аля

— Это ерунда, маленькая! Пуля немножко чиркнула и все!

— В тебя стреляли?!

— Считай, прошло по касательной, не о чем переживать!

Он отводит мои руки от губ и целует так нежно, что у меня по коже табунами бегут мурашки. Потом прижимает меня к себе, гладит макушку и приговаривает:

— Ты нашлась, а всё остальное не имеет никакого значения!

Потом вдруг резко меня от себя отрывает, начинает осматривать, ощупывать.

— С ним всё в порядке?

Сразу понимаю — это он про ребенка.

Киваю:

— Всё хорошо!

И тогда он задает тот вопрос, которого я так боялась:

— Что Закревский с тобой делал?

Можно соврать, он не узнает. Однако чувствую, что не могу от него ничего скрывать — и не хочу.

— Он заставил себя гладить…

— Гладить?

— Ну… Как я тебя гладила…

— Алечка, что еще? Скажи мне всё сразу!

— Он хотел, чтобы я ласкала его там губами, но к счастью, до этого дошло… Я не хотела этого! Правда, Миш!

Он снова меня обнимает, наклоняется, целует в губы.

— Знаю, маленькая, знаю! Прости, что не уберёг…

Эти его слова и действия словно бальзам на душу. Плохо я думала про своего Михаила, конечно же, он всё понимает. Я утыкаюсь носом ему в грудь, снова начинаю рыдать, а он успокаивает меня как может нежно.

— Всё закончилось… — шепчет на ухо. — Пойдем отсюда, моя хорошая!

Уж на такое я точно согласна. Век бы этот подвал не видела.

Михаил берет меня под локоть и выводит на первый этаж. Мы проходим мимо каких-то комнат, возле одной он останавливается, просит меня:

— Постой тут секундочку и уши прикрой!

Я делаю, как он просит. Но как только он входит в комнату, тут же убираю ладони, подглядываю в приоткрытую дверь за тем, что там происходит. Почти сразу понимаю, почему муж просил подождать в коридоре. На полу лежит Закревский. Его руки связаны за спиной какой-то веревкой, голова повернута к двери. Я узнаю его по габаритам и прическе, по лицу его теперь уже вряд ли кто-то признает. У меня такое ощущение, что у него больше нет лица — одно сплошное кровавое месиво. Сам он, похоже, без сознания.

Вижу, как мой муж, еще недавно так нежно меня обнимавший, берет и несколько раз с силой пинает Антона по ребрам.

— Ты хотел, чтобы она тебя трогала? Я тебя так потрогаю, что больше встать не сможешь!

Я невольно охаю, отпрыгиваю от двери. Наверное, Михаил это слышит, потому что уже через мгновение оказывается рядом.

— Милая, не надо тебе туда смотреть! Ни к чему! Пойдем…

На улице мы застаем какого-то мужчину застегивающим пластиковые наручники на руках одного из моих похитителей. Второй похититель тоже здесь. Он лежит на земле — и тоже, похоже, без сознания. У обоих преступников лица порядком разукрашены.

Куртка мужчины, который держит похитителя, распахнута, оттуда выглядывает пистолет в кобуре.

Этот человек обращается к моему мужу:

— Где Закревский?

— Отдыхает в отключке!

— Самооборона? — спрашивает он как бы между прочим.

Потапов кивает:

— А как же… У тебя, я смотрю, тоже?

— Ага, эти двое, как выстрел услышали, давай со мной руками махаться, даже табельное сразу достать не успел. Пришлось вспомнить пару приемчиков из уроков по дзюдо…

— Алечка, знакомься, — обращается ко мне Михаил: — это следователь Васильев, он помогал мне тебя искать!

Я киваю ему, пытаюсь улыбнуться, но после всего увиденного у меня вряд ли выходит что-то лучше вымученной гримасы.

— Наконец-то мы с вами встретились! — улыбка Васильева, в отличие от моей, выглядит искренней.

Впрочем, он почти сразу от нас отворачивается, начинает кому-то звонить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Михаил уводит меня к машине, трогательно помогает забраться в салон, устраивается рядом.

— Аля, я прочитал твое письмо!

— Какое?

— То, что ты на планшете в записках писала… Ответить хочу! Я тебя знаешь как люблю? Я тебя обалдеть как люблю! Я тебя просто обожаю!

Бонусный эпилог

Через неделю:

Пятница, 12 ноября 2021 года

12:00

Аля

— Ну всё, милая, пора, собирайся!

После этих слов Михаила мне хочется плакать от счастья. Наконец-то пытка под названием «лечение» закончена и меня пустят домой!

Потапов отвез меня в частную клинику в Краснодаре сразу после того, как спас. Здесь я целую неделю лежала на сохранении. Врачи выкачали из моего тела литры крови на анализы, тыкали в меня иголками, проверяли под разными углами, кормили, поили, мерили давление и температуру. Всё по настоянию моего гризли. Я терпела, слушалась, а самой хотелось сбежать домой в родную кровать, к родному мужу.

Правда, он почти не оставлял меня одну, подолгу сидел у меня в палате, развлекал байками про свою птицеферму, целых пять раз перечитал мне вслух книгу под славным названием «Имя моего ребенка», просто держал за руку, пока мне ставили капельницы.

— Мы сразу в аэропорт? — спрашиваю его.

— Не совсем, — качает он головой, помогает мне сесть в машину.