Дешево и смертельно

Рита тряхнула головой:

– Ну ты и авантюрист, Фюрер! А с виду не подумаешь…

– Удачно маскируюсь.

– И что, думаешь, получится?

– Запросто. Я только позову еще пару друзей…

Через час притащились двое приятелей Фюрера, такие же длинноволосые и немытые, приволокли авоську пива, расселись на полу и принялись это пиво пить. Рита не поняла, зачем нужно такое подкрепление, но спорить не стала: энергия и хватка Фюрера произвели на нее впечатление.

– Ну что, – Фюрер протянул ей мобильный телефон, – звони маменькину сыночку. Его надо изолировать.

Рита набрала рабочий номер телефона Евгения. Не будет же мамаша его вечно держать под домашним арестом, на работу-то нужно ходить…

– Здравствуйте, Евгений, это Рита. Нам срочно надо увидеться.

От ее голоса у Евгения, вероятно, начался нервный припадок, но он превозмог себя и ответил:

– Я не могу… – заныл этот образец мужественности, – у меня… – Он запнулся, срочно изобретая уважительную причину.

– Я понимаю, у вас критические дни, – оборвала его Рита, – но если вы сейчас не встретитесь со мной, я немедленно свяжусь с вашей дражайшей маменькой, и мы продолжим наш последний плодотворный разговор у вас на квартире.

Евгений решил выбрать из двух зол меньшее.

– Нет-нет! – испуганно забормотал он. – Мы встретимся! Скажите, когда и где!

Евгений, как всегда, пострадал через собственное слабоволие. Чтобы избежать скандала с матерью, он согласился приехать куда скажут и через час уже сидел на многострадальном топчане, косился на дверь морга и с ужасом смотрел, как Рита набирает его домашний номер.

– Что вы хотите делать? – ныл он. – У мамы больное сердце…

– Это у нее-то больное сердце? – не поверила Рита. – Да она всех нас переживет, у нее вообще сердца нету…

– Пресмыкающиеся очень живучи! – невозмутимо сообщил Фюрер. – Крокодил, например, вообще до трехсот лет может дожить.

– Не смейте так о маме! – вякнул Евгений.

– Ты бы лучше о дочери вспомнил, скотина, которую твоя мамочка упекла неизвестно куда! – не выдержала Рита.

– Дай я ему плюх надаю! – азартно предложил Сережка.

– Нельзя, – серьезно возразил Фюрер, – лучше это сделаю я.

– Это почему же лучше? – заартачился Сережка.

– Потому что у тебя это будет сведение счетов. А если я ему вмажу, то без всякой злости, просто для пользы дела.

– Прекратить разговорчики! – рявкнула Рита голосом старшины-сверхсрочника. – Не слышно ничего…

– Светлана Федоровна? – Теперь голос Риты просто сочился медом. – Это Маргарита, вы меня, надеюсь, еще не забыли?

– Я тебя, стерва, никогда не забуду! – взвизгнул женский голос в трубке. – Чего тебе надо? Ведь я сказала, чтобы ты больше нам не звонила!

– Как хотите, – проворковала Рита, – я могу повесить трубку, и вы не узнаете, где сейчас ваш обожаемый сыночек и что с ним делают.

– Что? – завопила Светлана Федоровна. – Ты врешь! Женечка сейчас на работе!

– Вы так думаете? Ну так поговорите с ним!

Рита протянула телефон Евгению, но он молчал. Тогда Фюрер примерился и аккуратно отвесил ему пощечину, такую сильную, что у бедняги клацнули зубы и голова чуть не отвалилась.

– Мама, мне пришлось приехать… меня заманили обманом… – проскрипел он.

Светлана Федоровна, несомненно, слышала клацанье зубов своего ненаглядного сыночка и поняла, что все очень серьезно.

– Что там происходит? Что с тобой делают? Где ты?

– В морге, – ответил Евгений чистую правду и, покосившись на Фюрера, добавил: – Какой-то страшный человек с длинными волосами включил паяльник…

Рита забрала телефон, удовлетворенно кивнув, и Фюрер выключил паяльник: зачем зря жечь электричество.

– Ну что, Светлана Федоровна? Мне повесить трубку?

– Стерва! Убийца! Что ты делаешь с Женечкой? Чего тебе надо? Я немедленно звоню в полицию!

– Валяйте! – разрешила Рита. – Звоните, дорогая Светлана Федоровна! – Рита была сама любезность. – И расскажите им об обстоятельствах отъезда за рубеж вашей невестки и внучки, о том, как вы подделали разрешение от имени своего сына…

Рита снова била наугад, но попала в точку, потому что Светлана Федоровна замолчала на некоторое время, а потом, уже совершенно другим голосом, куда более сдержанным, хотя и полным ненависти, спросила:

– Чего ты от меня хочешь? Денег?

– Нет, что вы! Я прекрасно знаю, что у вас их нет и никогда не было. Да меня деньги и не интересуют. Я хочу найти сестру и племянницу. Поэтому от вас мне нужно узнать все, что вам известно.

– Мне ничего не известно! – прошипела Светлана Федоровна, как гадюка, которой наступили на хвост.

– Шутки кончились! – раздельно произнесла Рита. – Вы и не представляете, с какими людьми связались и на какую жизнь обрекли собственную внучку, понукаемая ненавистью к Марине.

– Но я… я ничего не знала, – прорыдала гадюка.

Теперь она решила бить на жалость.

– Плохо, – огорчилась Рита, – тогда мы будем пытать Евгения, пока он нам все не расскажет…

– Он ничего не знает! – вскрикнула Светлана Федоровна в ужасе.

– Плохо, – повторила Рита, – значит, мы будем пытать его очень долго.

– Нет, нет! Я скажу вам все, все, что знаю…

– Я слушаю. – Рита была спокойна как удав.