Десять

— Толстая! А женщина должна быть немного анорексичной.

— Нельзя быть немного анорексичной, как нельзя быть немножечко больной или чуть-чуть беременной, и ты не толстая, Юля, у тебя явный недостаток веса… как давно ты ела?

— Эм…

— Хорошо, ЧТО ты ела?

— Салат.

— Какой салат?

— Листья салата! Я ела салат из зелени… я толстая, — она устала оправдываться, — толстая.

— Хорошо. Ты толстая, но сейчас ты съешь всё, что в этой тарелке, и мы посмотрим, как это усвоится, я не уйду, Юля, пока ты не съешь.

— У меня болит… там, режет, словно раскалённым гвоздём, — Юля показала на пластырь на животе.

— Знаешь, не заговаривай мне зубы, показывая своё пузико… ты всё равно съешь.

Тарелка опустела раньше, чем Юрий Борисович успел улыбнуться. Она сидела, облокотившись на подушку, пока он держал тарелку, и задумчиво смотрел на совсем юную девушку. У неё была послеоперационная бледность, сухие губы и синюшность под глазами. Она была невероятно худенькой, практически за гранью нормы, но тонкие черты лица и плавные движения сглаживали угловатость. Она смотрела, смущаясь, иногда отводила глаза, но чаще смотрела открыто, её взгляд выражал любопытство и живость ума, она словно анализировала всё, что происходило вокруг.

— Тебя что-то ещё беспокоит? — спросил, вглядываясь.

— Вы такой внимательный, потому что я дочь вашего начальника, да?

— Давай, это будет официальная версия.

— А неофициальная?

— Никому не говори, я хотел быть педиатром, в некотором роде ты исполняешь мою мечту.

— А стали гинекологом?

— Ну… почти смежная специальность, — он улыбнулся, — пока я не ушёл, тебе ещё что-нибудь нужно?

— Позовите мне медсестру.

— Хорошо, но, может, я могу помочь? Я все-таки врач…

— Нет, вы не можете.

Выйдя он вернулся.

— Юля, медсестра будет минут через пятнадцать, какие у тебя трудности? — в упрямо отведённый взгляд. — Юлия, я твой лечащий врач.

— Я писать хочу.

— И?

— Я боюсь встать.

— Ты не вставала? А куда эта… смотрела… не вставала? Юля, ты можешь встать и сделать свои дела, это не опасно.

— Я боюсь.

Она снова увидела этот взгляд, как будто она раздражает его, и он устал от капризов.

— Давай, вставай, — он приобнял её и аккуратно поставил на ноги, — пойдём, сделаем свои дела… переоденем ночную сорочку, а то эта тебе велика, да и не такая уж и симпатичная… идём… не больно.

— Больно вообще-то.

— Конечно, но признай, что вчера было больней, однако, ты ходила. И сегодня можешь… у тебя совсем малюсенький шовчик, совсем, он не разойдётся…

Так, с уговорами, они добрались до уборной в палате, где, придерживая её за плечи, он спросил:

— Сама?

— Сама…

— Я рядом.

И, уже усаживаясь на кровать, в чистой ночной рубашке, на чистую простынь, которую принесла медсестра, улыбаясь, она услышала шум за дверью. Юрий Борисович вопросительно смотрел на Юлю, потом на дверь.

— Девушка, — говорил парень с темными вьющимися волосами, — девушка, милая, я ещё раз повторяю! Ещё раз! В этой палате моя невеста, и нет никаких шансов, что вы меня не пустите. Я обошёл злыдню в гардеробе… девушка, отойдите. — И, улыбаясь Юле, он попросту поднял сестру и, переставив за дверь, закрыл эту самую дверь перед возмущённым лицом.

— Привет, лапуся, как ты? Маленький, я только узнал… твоя бабушка позвонила, маленький, почему ты не сообщила раньше?

— Ты же на сборах.

— На каких сборах, какие сборы, когда мой маленький в больнице, тебя обижал этот злой мужик? — Он показывал глазами на Юрия Борисовича, который, похоже, наслаждался разыгрывающийся мизансценой.

— Нет, он мой врач.

— Ах, врач, ну, врачу можно находиться в твоей палате… здравствуйте, я Симон, — представился парень Юрию Борисовичу, — жених Юли, с ней всё в порядке? Я так испугался… — его взгляд бегал от врача в зеленоватой форме к бледной девушке, и обратно, было видно, что парень напуган не на шутку, и все эти улыбки и шутки скорее чтобы развеселить худенькую, красивую дочку заведующего гинекологическим отделением. Было видно, что за бравадой скрывается сильный страх и, возможно, юношеская влюблённость — острая, отчаянная, какая бывает только в молодости.

— В полном порядке… Симон? Я Юрий Борисович, присаживайтесь, Симон. — Он указал на стул, на котором, как думала Юля, её врач провёл ночь.

— С Юлией всё будет в абсолютном порядке, но ей необходимо поправиться. — Он посмотрел на внимательно слушающего парня, кинул взгляд на покрасневшую Юлю, продолжил. — На данный момент её репродуктивная функция… возможность иметь детей — не пострадала, но необходимо набрать вес. Необходимо! Её анализ крови указывает на недостаток многих питательных веществ, это может закончиться печально… — Он смотрел прямо на Юлю. — Необходимо набрать минимум, МИНИМУМ пять килограмм.

— Хорошо, она поправится, я обещаю, — всё, что ответил парень с карими глазами.

— Каких это веществ? — возмутилась Юлия.