Десять

— Не что? Не контролируете? Ради бога, Юля, ты же будущий врач и должна понимать, что последствия нежелательной беременности могут быть фатальны для молодого женского организма, тем более — с твоим анамнезом.

— Мы «не», папа, я девственница! Мы не делаем этого, господи… как ты мог подумать?!

— Юля? — глядя в спрятанное в белые локоны лицо. — Юля, это естественная сторона любых здоровых отношений между мужчиной и женщиной и… прости меня, я думал, вы уже. Ты ночуешь у него, Юленька.

— Ночую. Но мы не женаты.

— Не женаты… — он долго всматривался в красивое лицо девушки, чьи черты с ювелирной точностью повторяли его черты, но были более изящны — наследство мамы, — вы не женаты, и поэтому вы отказываетесь от этой стороны отношений?

— Я отказываюсь, если быть точной.

— Почему?

— Это грех…

— Грех… Физическое проявление любви не грех, Юля. Это естественно, это здоро́во, если люди любят друг друга, как ты и Симон любите — это нормально. Женский организм так же нуждается в сексе, как и мужской…

— Перестань! Пожалуйста, папа! Ты сейчас меня уговариваешь совершить… сделать это вне брака? Ты… ты… папа!

— Иногда я жалею, что так много позволял тебя общаться с бабушкой. Юля, я больше не буду возвращаться к этому вопросу, видя твою болезненную реакцию. Я просто хочу, чтобы ты знала, что твоя семья, что я, мы, не осудим тебя за любовь. И хочу, чтобы ты следовала своим желаниям, если они возникнут и покажутся тебе правильными. Ты уже достаточно взрослая для этой стороны отношений… Но, главное — всегда помни о контрацепции. Не надейся на парня, у тебя должны быть с собой презервативы… не красней. Я говорю как врач будущему врачу. Думай о своём здоровье. Обещай мне.

— Обещаю, — всхлипывая.

— Юленька, малышка, прости меня, прости старика, простишь?

— Конечно.

Через пару недель Юля переступала порог просторного номера с большой кроватью и огромным, почти во всю стену, окном, мальчик, что донёс чемоданы, мялся в дверях в ожидании чаевых, а Юля переступала с ноги на ноги рядом с кроватью.

— Настоящий сексодром, — произнёс парень рядом.

— Да…

— Может, мы все же займёмся любовью? Смотри, эта кровать просто кричит о том, что на ней нужно заниматься любовью, маленький, я считаю, что ты зря отказываешься.

— Симон Брахими, мы договорились!

— Всё, всё, понял, но спросить-то я должен был, — улыбаясь широко, — но ничто мне не помешает защекотать тебя до смерти.

Через два часа писков, перевёрнутых простыней, запыхавшегося дыхания, алеющих щёк и испарины, двое смотрели в потолок, прижавшись друг к другу.

— Хорошо, что мы приехали.

— Хорошо.

— На ужин надо.

— Надо.

— Не могу шевелиться.

— И я не могу.

— Люблю тебя.

— Люблю тебя.

Оставалась несколько дней до отъезда, были осмотрены все предлагаемые гостеприимной страной достопримечательности. Юля долго смотрела на сфинкса, казалось, он затягивал её своим взглядом, будто гравитация в этом месте действовал не вниз, а параллельно земле, ровно глаза в глаза. Ей не хватило пары минут, чтобы раскрыть тайну, которая витала в этом месте, под лучами солнца, что падали на огромное мифическое существо.

А в пирамиду она побоялась идти, о чем потом жалела, ведь нужно всегда ставить на одну ступеньку выше, просто делать шаг, и тогда открывается много ступенек. Как тогда, когда Юля сделала шаг в воду и, удерживаемая руками Симона, вдруг ощутила всю мягкость, доброжелательность синего изумруда, она почувствовала, как вода омывает её тело, даря прохладу и невесомость, до этого момента неведомую Юле. Она не научилась плавать самостоятельно, всегда рядом был Симон, он просто держал её за поясницу, давая ей насладиться ощущениями. Он научил её откидываться на спину и, расслабившись, покачиваться на волнах, слушая всплески и тишину, всегда зная, что с ней ничего не случится, что в любой момент мужские руки выхватят её из ставшего вдруг негостеприимным моря. Она подружилась с водой, поверив, что шаг на одну ступеньку выше — самый верный шаг.

— Что ты наденешь?

— Не знаю…

— Надень красное платье, с открытой спиной.

— А оно не слишком? Мне кажется, на меня смотрят в нём…

— На тебя в любом смотрят, на тебя невозможно не смотреть, нужно быть слепым, чтобы не смотреть. И платье не слишком, не бывает слишком красного для блондинки. Поверь, я знаю, что говорю, — в задумчивый взгляд, — моя мать француженка, так что я разбираюсь в красном, а отец — алжирец, и я знаю толк в блондинках. Одевайся, я подожду на улице. И туфли, Юля. Ты же помнишь?

— Я почти с тебя ростом на каблуках.

— И что? Пускай все сдохнут от зависти, маленький. Моя девушка самая красивая. На высоких каблуках, в красном платье, самая обалденная блондинка, которую создала природа.

— Света тоже красивая блондинка.

— Света красивая блондинка, а ты САМАЯ красивая. Я жду тебя, покажем им небо в алмазах.