Десять

Всё было готово к десяти, она была готова, шёлк простыней, прохлада комнаты и только ночь разделяла их. Её и «десять».

На грани сна и яви она услышала щелчок двери, потом тихие шаги и дыхание вдоль тела.

— Ты не должен был… как?

— Я сказал — в десять, сейчас десять.

— Но?

— Давай не сейчас.

— Не сейчас.

Неспешный диалог мужских губ и женской шеи. Запаха улицы и свежести геля для душа. Влажных волос и шёпота.

Она смотрела на розы ровно перед своими глазами. Кустовые, нежные. С полупрозрачными листиками, источающими аромат.

— С десятилетием тебя.

— Роз тоже десять?

— Одиннадцать. Мне нужен следующий год…

Заходя быстрым шагом на своё отделение, улыбаясь лицам сотрудников и маленьких пациентов, улыбаясь летней погоде и своему немного фривольному внешнему виду, прокручивая в голове слова песни, которая несколькими минутами ранее звучала в машине — её метод релаксации. Открыв дверь, она в недоумении смотрела на собственный небольшой кабинет и количество роз, нежных, кустовых, источающих аромат, пожалуй, слишком сильный для детского онкологического отделения. Быстро закрыв дверь и открыв окно, она не переставала улыбаться, проведя рукой по нежным листикам, взяв в руки маленькую записку с простыми словами: «Мне нужно много лет, вся жизнь».

— Теперь ты выйдешь за меня?

— Ты заберёшь эти цветы? Их слишком много…

— Да, я отнесу их в машину, ты выйдешь за меня?

— Ты уже вышел на работу?

— Да, пупс, я вышел на работу, ты знаешь, мы прооперировались, проходим реабилитацию, Тошка ещё слабенький, но такой живчик, он передавал тебе привет, сказал, что вы с ним нарушали врачебную этику… Смотрю, в нашей семье это становится доброй традицией — нарушать врачебную этику с тобой. И с Ольгой тоже всё в порядке. Сейчас лето, Армагеддон остановил Брюс Уиллис, я разведён, ты разведена, ты выйдешь за меня?

— Эм…хм… да, — пожав плечами, — раз уж Уиллис остановил Армагеддон, что мне остаётся?.. И забери эти розы, мне ещё тут приступа астмы не хватало или аллергии.

— Заберу, давай сюда, какая же мне неблагодарная, неромантичная жена досталась… возмутительно просто, — собирая цветы. — Чёрт, колются. Сегодня, в четыре, я жду тебя в машине, поедем подавать заявление, и возьми вот тут, в кармане. — Он стоял с огромной охапкой роз, двигая бедром, как бы показывая, где нужно взять.

— Оооооооо, — Юля долго рассматривала свой подарок. — Юра, это дорого, наверно… это же брильянт?

— Угу, якутский.

— Спасибо, я… Боже, Юра…о…блин, я плачу, и всё из-за тебя!

— Это потому, что ты на самом деле очень даже романтичная и сентиментальная особа, и этот кулончик с цифрой десять и розой на самом деле тебя пронял до печёнок, и ещё, наверняка, в твоей сумке сейчас лежит какая-нибудь плаксивая книжка с обязательным хеппи-эндом, и в голове уже зреет план, как бы поромантичней обставить сегодняшний вечер.

— Юр, вот как я могу выходить замуж за человека, который настолько меня знает?

— И рожать ребёнка, ты помнишь?

— Помню, девочку.

— Как?.. Под звуки Мендельсона, я полагаю. Или там что-то другое теперь играют?

— У меня что-то другое играли…не помню.

— Ну, сегодня разберёмся, я побежал, опаздываю, — подставляя щёку под поцелуй.

— Чего это Юрий Борисович то принёс цветы, то унёс? — старшая медсестра.

— А, предложение делал, руки и сердца.

— Ого! Согласились?

— Ага, — поворачиваясь, чтобы начать рабочий день, длинный, рутинный, надеясь на то, что не будет никаких сюрпризов. Юлия Владимировна не любила сюрпризы.

— Юлия Владимировна, — голос старшей, — это вам.

Одиннадцать роз и записка: «Ты такая предсказуемая, пупс, от одиннадцати ничего не будет, не забудь, в четыре».

Эпилог.

Уставшая, она ловила ртом струи воды из-под душа и тут же выплёвывала их, игнорируя стук в дверь ванной комнаты. Наконец, закутавшись в махровый халат, собрав волосы под полотенцем, она вышла, подняв, наконец, на руки упрямо барабанившего в дверь мальчика.

— Мама сказала, что сейчас выйдет.

— С тобой хочу. — Синие глазёнки смотрели обиженно, на пухлых щёчкахбылиследы слез, но сейчас, обнимая за шею маму, мальчик уже забыл, что был обижен и плакал.

— Пойдём, — она устроилась на полу и долго слушала восторженный рассказ о занятиях в детском саду. О том, какую прекрасную машину они видели с папой в Детском Мире — полицейскую, с настоящей мигалкой. О том, что девочка Алёна хочет на нём жениться, а ещё летом во дворе обязательно поставят бассейн, и они все-все-все вместе будут там плавать, правда, он ещё не умеет, но зато папа ему купил круг, как крокодил, и нарукавники, как самолётики.

Щелчок двери отвлёк малыша, он тут же переключил своё внимание, и маленькие ножки двинулись к двери с криком: «Папа пришёл». Смех, шутки, копошение и, наконец, появившийся в дверях мужчина, немного устало присел рядом на пол. Юля облокотила голову о плечо мужа и ещё раз терпеливо выслушала, совсем в другой интерпретации, события последнего дня, впрочем, про полицейскую машину с настоящей мигалкой мальчик не забыл и ещё раз уточнил у папы, когда же они пойдут покупать это невероятное чудо?