Десять

Близка, когда ты блондинка, но и когда ты перестала красить волосы и вернула себе свой природный цвет волос — близка. Всегда близка, я не могу выбрать… когда ты хлопаешь дверью, уходишь, злишься, когда спишь с другими, когда на чистом глазу требуешь от меня переспать с женой, когда кажется, что ты сошла с ума или я, или мы вместе. Я не знаю, когда ты мне ближе. Сколько мы уже вместе?

— Мы ещё вместе?

— Прости, да, очень похоже, что это неизбежно.

— Девять лет, почти десять.

— Десять… Десять лет лжи вокруг нас, самим себе, окружающим. Не надоело, Юля? Тебя ещё не тошнит от всего этого, хрустальная? Я давно себе противен, а ты ничего, смотрю — держишься молодцом… обрастаешь шкурой цинизма, и не поверишь, что ты — это ты.

— Слышала где-то такое, — горько улыбнулась.

— И где же?

— А, Симону предложила заняться сексом, он сказал, что у меня на редкость лабильные моральные принципы и гибкая совесть.

— Нда… повезло мужику, сошёл с этого поезда.

— И тебя не интересует, переспали ли мы?

— Нет. У меня такая же совесть и моральные принципы. Мы с тобой одной крови, если можно так сказать, и нас точно ждёт отдельный хирургический ад.

— Я не хирург, — отчего-то улыбаясь.

— Я, пупс, забронировал там тебе местечко почти десять лет назад. Но я не за этим приехал.

— Зачем?

— Предложение тебе делать, официальное. Могу даже на одно колено встать или, хочешь, на два?

— Не время, Юра.

— Всегда не время. И всегда будет не время… что тебя останавливает? Тошка выздоровеет, Ким будет учиться, мы ещё родим детей… девочку, окружили себя пацанами, понимаешь, надо разбавить эту банду, и будем жить нормальной жизнью, без гибкой совести, а с нормальной, и может быть нас даже не примут в ад за хорошее поведение, а, пупс, как тебе такое?

— Нормальной? Ольгу ты как впишешь в этот план?

— Послушай, тебя интересует твой бывший муж, ну, помимо тех гениальных моментов, когда ты решаешь с ним переспать? Тебя волнует, с кем он живёт и почему?

— Нет.

— Отлично, вот и ей нет никакого дела. Абсолютно. Если бы не обстоятельства, она бы не посмотрела в мою сторону больше… Мы сейчас вытащим Тошку и будем жить каждый сам по себе, в любом случае. В любом, — тут он замолчал, Юля не стала продолжать эту мысль. «В любом».

— Юр, нет, я так не могу, не сейчас… потом, давай после лечения Тошки… Давай позже, я не смогу, возможно, не такие и гибкие у меня принципы, а возможно, я просто боюсь кары Божьей, но не сейчас.

— Хорошо, не сейчас, но ты не отказываешься?

— Нет, я не отказываюсь, просто мы подождём благополучного исхода операции, пройдём курс реабилитации с Тошкой, ты заставишь Ольгу заняться сердцем и отдохнуть… Понимаешь, я не хочу впопыхах. У меня всю жизнь всё не вовремя, не в то время, не с тем человеком… в этот раз я хочу по-другому. С тобой я хочу по-другому. И девочку я тоже хочу… как думаешь, я смогу родить?

— Хм, с чего ты взяла, что нет? У тебя прекрасный возраст, прекрасное здоровье, как врач я проконтролирую твоё состояние здоровья, зная твою безалаберность в этом плане, а как мужчина я готов зачать девочку прямо сейчас. — Его губы уже накрыли практически безвольные губы женщины, решая всё за неё, когда она, впервые за почти десять лет позволила решать, пока она бездумно и ясно отдавалась поцелую не с чужим мужем. Точно зная, что его губы больше не целуют ничьи другие, и это понимание ошеломляло откровенностью и отдавалось звенящей радостью.

— Тебя не смущает, что я на таблетках, и у тебя крайне мало шансов зачать?

— Мы прорепетируем, пупс.

— Так вы теперь будете жить здесь? — спросил утром Ким, не выразив удивления, увидя утром Юрия Борисовича на кухне, а лишь отведя глаза от счастливой матери.

— Не каждый день, Ким, чаще я в больнице, с Антоном.

— Понятно…

— Но мы с твоей мамой решили пожениться, немного позже, возможно, летом или к осени, как ты на это смотришь?

— Ну… вы решили, вы и женитесь, — недовольно отвернулся в окно, мальчишеская ревность явственно читалась на его лице.

— Ким? — Юля, взволнованно.

— Ой, мам, только не начинай, ничего я не сделаю, из дома не буду уходить и всякое такое, что там пишут в ваших дебильных книгах по психологии подростков. Решили жениться — женитесь, это же ваша жизнь, не моя.

— Ты вырос Ким, так быстро… я и не заметила.

— Дааааааа, дедушка тоже говорит, что не заметил, как ты выросла. Мам, я тут подумал… папа заезжал, мы с ним говорили о моём будущем, я хочу уйти из спортивной школы, хочу в химико-биологическую, медицинский класс, что скажешь?

— Ох, Ким, это так сложно… мне было очень сложно.

— Ха, я-то поумней тебя буду, — самоуверенность отца.

— Тогда дерзай, учебники принесу, будем заниматься всё лето, когда я не смогу — дед.

— Я могу помочь, — Юрий Борисович, — но при одном условии — называй меня на «ты».

— Как скажешь, Юра, — со ртом, полным блинов, пережёвывая и нагло глядя на собеседника.

— Да он у тебя нахал, Юля Владимировна.

— Алжирская кровь.

— Точно, я и забыл, — улыбаясь.