Десять дней до конца света

Я иду по пустынной улице. Десятки листов бумаги кружат там и сям. Больше никакого движения. Нет, вон бежит пара, в руках чемоданы. Куда они надеются уехать?

Один лист липнет к моим ногам. Я беру его в руки. На нем несколько слов, написанных маркером. СКЛОНЯЮЩИЕСЯ ТЕНИ. ЧЕРНЫЕ СИЛУЭТЫ. Эти слова крутятся в моей голове, ищут образ, но не находят. Кто их написал?

Новый листок летит мне навстречу. Он исписан тем же отрывистым почерком. ПОМНИШЬ ЛИ ТЫ? Это ко мне обращаются? Кто обращается? Мое дыхание становится чаще, я бегу к другому листку, читаю: БУМАЖНАЯ ПТИЦА. Мелькает смутная мысль, даже не воспоминание, так, отголосок.

Что же это?

Я сжимаю голову руками, пытаясь удержать ощущение, поймать его, но оно ускользает. Внутри моего мозга преграда, словно вставшая не на место кость, скрывающая тайну от моих глаз стена.

Я поднимаю как можно больше листков, чтобы собрать этот пазл. Одни и те же надписи маркером снова и снова, как наваждение. Я иду навстречу ветру в поисках их источника. Мои беспорядочные шаги звучат в тишине. Сворачиваю на одну улицу, потом на другую. Листков всё больше, всё больше слов, выброшенных в небеса, как песчинки в бурю. Кажется, они что-то говорят мне, как будто в них зашифровано послание, предназначенное мне одной. Они хотят помочь мне вспомнить. Но что?

Я останавливаюсь на краю города, там, где асфальт сменяется землей и бесконечные деревья тянутся к небу.

Вот и он. Сидит по-турецки посреди поля, обширная лысина и странное угловатое лицо, долговязая фигура, склоненная над стопкой листков, которые он исписывает словами и, широко размахнувшись, швыряет на ветер. Слова-ключи, слова-замки и слова-воспоминания, которые бомбят мою память, чтобы она наконец открылась. Я делаю шаг. Еще один.

Когда я уже всего в нескольких метрах от него, он поднимает голову и смотрит на меня. Я невольно представляю себе, на что я похожа. Запыхавшаяся ведьма с красными щеками и блестящими от возбуждения голубыми глазами, лицо в обрамлении всклокоченных и грязных светлых волос. Помолчав, он говорит:

– Меня зовут Зефир.

– Лу-Анн.

Я тоже сажусь, не слишком далеко от него, но и не слишком близко, ровно настолько, чтобы не пришлось повышать голос.

– Ты давно здесь? – спрашиваю я.

– С тех пор, как начались взрывы.

– Что ты здесь делаешь? Почему бросаешь эти листки? Что значат слова, которые ты на них пишешь?

– Это обрывки воспоминаний.

Я хмурю брови.

– Твоих воспоминаний?

– Думаю, да.

– Они мне знакомы.