Десять лет в изгнании

Одновременно нарушением общественных и литературных приличий в статье Муханова возмутился Пушкин в статье «О г-же Сталь и о г. А. М-ве», датированной 9/21 июня 1825 г. (с репликой Шаликова Пушкин, находившийся в Михайловском, по всей вероятности, познакомиться к этому времени еще не успел): «Что за слог и что за тон! [...] что есть общего между щепетильными (?) французиками и дочерью Неккера, гонимою Наполеоном и покровительствуемою великодушием русского императора? [...] О сей барыне должно было говорить языком вежливого образованного человека. Эту барыню удостоил Наполеон гонения, монархи доверенности, Европа своего уважения, а г. А. М. журнальной статейки не весьма острой и весьма неприличной» (Пушкин. T. XI. С. 28; курсив Пушкина; статья увидела свет в «Московском телеграфе», 1825. Ч. 3. № 12). Однако Пушкина возмутило не только нарушение литературного этикета. По всей вероятности, нападки Муханова именно на «Десять лет в изгнании» показались ему особенно неуместными потому, что если тон Муханова был неприличен, сама Сталь лучше всех прочих иностранных путешественников угадала тот тон, в каком прилично писать об увиденной чужой стране. Пушкин с одобрением отмечает «благодарность и доброжелательство, водившие пером сочинительницы», «снисходительность», «уважение и скромность» разговора, нежелание «выносить сор из избы». Книга Сталь не раз оказывалась близка собственным пушкинским размышлениям (см. примеч. 551, 557, 680, 694, 704, 741, 761, 772, 812); вероятно, так произошло в этом случае; не случайно именно в ходе обсуждения статьи Муханова Пушкин восклицает в письме к Вяземскому от 15 сентября 1825 г.: «M-me Staël наша — не тронь ее» (Пушкин. T. XIII. С. 227). Через год после написания заметки о Муханове, 27 мая 1826 г., Пушкин признается в известном письме к Вяземскому: «Я, конечно, презираю отечество мое с ног до головы — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство» (Пушкин. T. XIII. С. 280); по всей видимости, в лице Сталь Пушкин видел редкий образец иностранного автора, занимающего иную — благородную и «приличную» — позицию. Характерно, что непосредственно перед процитированной фразой в письме упоминается г-жа де Сталь и эпизод с Милорадовичем, «отличающимся в мазурке», — впрочем, в книге отсутствующий (см. примеч. 665). Среди причин сочувствия Пушкина г-же де Сталь как автору «Десяти лет в изгнании» следует назвать и сознание общности их судьбы: Пушкин пишет заметку о «ссыльной» г-же де Сталь, сам находясь в ссылке (см.: Вольперт Л. И. Пушкин и г-жа де Сталь // Французский ежегодник-1972. М., 1974. С. 301); ср. сходное ощущение у П. А. Вяземского, отставленного от службы в Варшаве и читающего «Десять лет в изгнании» в своем подмосковном имении Остафьево: «очень любопытно и занимательно и сродно для меня, ссылочного» (Остафьевский архив князей Вяземских. СПб., 1899. Т. 2. С. 216). В новейшей статье (см.: Калашников М. В. Дмитрий Блудов и Жермена де Сталь // Россия и Франция XVIII-XX века. Вып. 7. М., 2006. С. 98 и след.) высказано предположение, что цитирование Пушкиным в статье «О г-же Сталь и о г. А. М-ве» слов, сказанных о Сталь «в одной рукописи» («...можно видеть ясно, что, тронутая ласковым приемом русских бояр, она не высказала всего, что бросалось ей в глаза»), — не просто литературный прием, позволяющий приписать собственные авторские мысли неким неназванным лицам, и что истинным автором «одной рукописи» был Д. Н. Блудов. Однако ни одного прямого доказательства этого предположения (не говоря уже о тексте этой рукописи) в статье Калашникова не предъявлено, между тем сходные случаи приписывания своих мыслей третьим лицам в творчестве Пушкина известны и подробно проанализированы (см., например: Вацуро В. Э. «Великий меланхолик» // Вацуро В. Э. Записки комментатора. СПб., 1994. С. 313-345). Поэтому нам остается присоединиться к мнению Б. В. Томашевского, видевшего в ссылке на «одну рукопись» не более чем «невинную литературную мистификацию» (Томашевский. С. 84), и С. Н. Дурылина, который также был уверен, что автором цитаты из «одной рукописи» был сам Пушкин (Дурылин. С. 317).

⁸⁵⁴ Эрик XIV (1533-1577), правивший Швецией в 1560-1568 гг., из-за военных неудач и переменчивости нрава, которая заставляла его то впадать в бешеную ярость, то прощать своих врагов, утратил популярность, был свергнут с престола, заключен в тюрьму и там отравлен. Информацию о замке Кастельхольм, в котором Эрик XIV находился с 1571 г., Сталь могла почерпнуть в книгах Кокса (Сохе. Т. 2. Р. 91-92) и Скьёльдебранда (Skjôldebrand А. F. Voyage pittoresque au cap Nord. Stockholm, 1801. P. 3; ср. примеч. 843).