Десять ли персиковых цветков

За исключением Девятого ученика, Лин Юя, которого Мо Юань спас и взял в ученики, родители остальных моих шестнадцати соучеников занимали видное положение на Небесах. Когда Мо Юань покинул мир живых, старшие товарищи несколько тысяч лет искали меня, но их поиски были тщетны. Позже их семьи призвали сыновей вернуться, чтобы каждый из них мог выполнить свое предназначение.

Как-то раз Четвертый брат нанес тайный визит на гору Куньлунь. Возвратившись, он поведал, чуть ли не плача, что в некогда процветающей школе остался лишь Лин Юй да несколько мальчишек. Жалкое зрелище! Я не знала, как рассказать об этом наставнику, если вдруг он спросит меня о школе. С неспокойным сердцем я летела в Лисью пещеру. Однако я и предположить не могла, о чем он спросит в первую очередь.

После того как наставник расположился в Лисьей пещере, Ми Гу заварил чай, и я собиралась поднести всем по чаше. Пока я разливала горячий напиток, Мо Юань, воспользовавшись паузой, обратился к Чжэ Яню:

– В то время как я спал, тебе, верно, доводилось видеть юношу, очень похожего на меня?

Чайник в моих руках опасно накренился, и кипяток вылился на колени Четвертого брата. Он улыбнулся мне сквозь стиснутые зубы и стоически смахнул капли воды с колен.

За многие годы мне встретился лишь один бессмертный, поразительно похожий на Мо Юаня, и этот бессмертный – мой жених, Е Хуа. Принц был так похож на наставника! Хотя сначала это показалось мне странным, я и подумать не могла, что он как-то связан с Мо Юанем. Я решила, что, видимо, все привлекательные мужчины, достигнув зрелости, похожи друг на друга. Е Хуа был так прекрасен; конечно, он напоминал мне наставника. Однако, судя по вопросу Мо Юаня, этих двоих объединяло нечто большее, чем просто внешнее сходство. Навострив уши, я внимательно слушала. Чжэ Янь, рассмеявшись и искоса взглянув на меня, ответил:

– Такой юноша действительно существует, и ваша ученица прекрасно с ним знакома.

Я почувствовала, как от взгляда Мо Юаня мои щеки предательски краснеют. Мне было немного неловко: все это выглядело так, будто двое возлюбленных собирались пожениться без ведома родителей, однако, на беду, состояли в родстве с весьма словоохотливой сестрицей, которая без зазрения совести разболтала всем и каждому об их тайной связи.

Чжэ Янь несколько раз мне подмигнул, меня же чуть не перекосило. Однако лучше всего было притвориться, что все в порядке, поэтому я с напускной непринужденностью сказала:

– Юноша, о котором говорит наставник, ха-ха, это жених вашей ученицы… Ха-ха-ха, а также наследник Небесного престола, ха-ха-ха…

Мо Юань сделал глоток чая. Он долго хранил молчание, прежде чем хладнокровно произнести:

– А он выбрал подходящую девушку.

Подняв на меня взгляд, наставник спросил:

– Как зовут твоего жениха? Когда он появился на свет?

Я честно ответила на его вопросы. Произведя в уме некоторые подсчеты, он спокойно сделал еще один глоток чая.

– Семнадцатый, ты поймала в свои сети моего младшего брата.

Я стояла словно громом пораженная и через силу смогла вымолвить лишь недоуменное «Что?».

Быстро взглянув на остальных, я поняла, что Чжэ Янь и Четвертый брат были удивлены не меньше моего. Вытаращив глаза и раскрыв рты, они сидели, ошарашенные этим внезапным признанием.

Повертев в руке чашу с чаем, Мо Юань произнес:

– Неудивительно, что это стало полнейшей неожиданностью. Даже я узнал об этом, только когда отец собрался отойти в мир иной. Я думал, что был единственным сыном своей матери, но, оказывается, у меня есть младший брат.

Со слов Мо Юаня выходило, что Богиня-Мать носила под сердцем двух сыновей.

Наставник рассказал, что в год, когда четыре предела[115] обрушились и Девять Островов раскололись, Богиня-Мать много трудилась, чтобы укрепить четыре Небесных Столпа, и это сказалось на ее чреве. Из двух сыновей живым на свет родился только старший, младшего уберечь не удалось. Бога-Отца тяготил груз вины перед младшим сыном, и он удержал осколки его душ, которые должны были раствориться между Небом и Землей. Он решил восстановить души младшего сына в собственном изначальном духе и посмотреть, будет ли на то воля неба и случая, чтобы создать для его младшего сына бессмертное начало и вернуть сына к жизни. Для создания бессмертного начала Богу-Отцу пришлось потратить половину своей духовной силы, но даже это не помогло пробудить изначальный дух неродившегося ребенка. Тогда Бог-Отец превратил созданное половиной его сил бессмертное начало в золотое птичье яйцо и спрятал его на дальнем склоне горы Куньлунь. Он хотел дождаться пробуждения изначального духа младшего сына и предпринять новую попытку. «Душа, вернись!»[116]