Десять ли персиковых цветков

С присущим ему хладнокровием он, как и всегда, решил не обременять себя лишними хлопотами. Раз Су Цзинь сохранила свои чувства в тайне, он сделает вид, что ни о чем не знает. С того дня он отказывался от ее настойчивых попыток позаботиться о нем. Однако девушка быстро сложила два и два и однажды, после очередного его отказа, побледнев, спросила:

– Вам обо всем известно?

Е Хуа не имел ни малейшего желания обсуждать с ней эти дела. Хотя он мало что знал о любви, он понимал, что некоторые вещи стоит закопать поглубже и никогда не доставать при свете дня. Принц покачал головой и потянулся за чашей чая. Но Су Цзинь вцепилась в его рукав дрожащими руками:

– Я знаю, что вы все видите. А раз вы все видите, почему продолжаете делать вид, что ничего не изменилось?

Он холодно спросил:

– Что я, по-вашему, должен видеть?

На бледном лице Су Цзинь проступили редкие красные пятна. Ее руки задрожали еще сильнее, и она тонким голоском выдавила:

– Что вы… Вы… Вы мне нравитесь…

Разумеется, бледность Су Цзинь не вызвала в Е Хуа никакого сочувствия. Он без колебаний ранил ее еще сильнее:

– Но я всегда считал вас кем-то вроде бабушки. Я уважаю вас так же, как уважаю своего дедушку.

Глаза Су Цзинь покраснели.

– Вас… смущает, что я старше на двадцать тысяч лет? Но… Но та, кто станет вашей главной женой, высшая богиня Бай Цянь из Цинцю, старше вас на все девяносто тысяч лет!

Е Хуа растили как будущего Небесного владыку, и, хотя с ним особенно не церемонились в процессе обучения, никто и никогда, кроме Небесного владыки, двух его наставников и отца, не смел говорить с ним так непочтительно. Он немного разозлился.

– Если вам достанет способностей, возьмите пример с высшей богини Бай Цянь: не оставьте мне иного выбора, кроме как жениться на вас!

Спустя много лет ему не раз вспоминалась эта фраза, брошенная им тогда. За слова, что вырвались в порыве гнева, он заплатил слишком высокую цену.

Годы пролетели незаметно, ему исполнилось пятьдесят тысяч лет.

На Небесах существовало бесчисленное множество правил. Одно из них гласило, что те, кто рождался без божественного начала, могли получить шанс войти в сонм бессмертных через обретение духовного сознания путем самосовершенствования. Однако своим вознесением они нарушали сами законы мироздания, и потому для безмятежной и долгой жизни в Небесных чертогах им следовало отринуть семь желаний[151] и усмирить шесть чувств[152]. Если они не соблюдали это правило, их немедленно отправляли в Колесо Перерождений без права вновь подняться на Небеса.

Духам и смертным совершенствование давалось с трудом, поэтому после вознесения они строго придерживались этого правила и всегда жили с оглядкой, не смея тревожить покой пределов Трех Пречистых страстями суетного мира. Самые добросовестные возглавляли свои школы бессмертных. Каждый глава школы слыл знатоком правил. Однако каждый такой знаток признавал, что с точки зрения достойного поведения, отречения от желаний и воздержания никто на всех тридцати шести небесах не мог сравниться с Его Высочеством наследным принцем Е Хуа.

Третий дядя принца, Лянь Сун, обожал подшучивать над Е Хуа, распивая с ним вино. Как-то раз они завели спор о полной и ущербной луне, сравнив с ней полноту и ущербность жизни смертных. Лянь Сун, поперхнувшийся вином после одного особенно меткого высказывания Е Хуа, жаждал восстановить попранное достоинство. Он хлопнул племянника по плечу и с натянутой улыбкой заявил:

– Мальчишка… У самого жизнь неполна, а пытаешься мне что-то доказать. Воюешь по учебнику – все пустые рассуждения!

Е Хуа повертел в руках чашу.

– Отчего же моя жизнь неполна?

Лянь Сун мгновенно подобрался, принял вид много повидавшего на своем веку и наставительно произнес:

– Определить фазу луны невооруженным взглядом можно, лишь созерцая ночное небо с террасы для наблюдения за звездами. Но только познав вкус любви вне пределов Трех Пречистых, ты поймешь, полна твоя жизнь или нет.

Когда Лянь Сун закончил, Е Хуа только лишь слегка улыбнулся, не придав его словам особого значения. Для него любовь никогда не была чем-то важным.

К концу седьмого месяца посиделки за вином пришлось прекратить. Небесный владыка велел Е Хуа спуститься в мир смертных, чтобы усмирить буйствующего в Великой пустыне[153] Золотого зверя алого пламени – суань-ни.

Говорят, суань-ни перебрался из Южной пустоши в Восточную, в государство Чжунжун[154], десять лет назад. Был он настолько свиреп и жесток, что вызвал десятилетнюю засуху в стране, сжег тысячи ли земли и вытеснил с нее людей. Правитель Чжунжуна был человеком редкостного долготерпения, но, когда на десятый год суань-ни приглянулась его супруга и он без всяких церемоний утащил чужую жену к себе в пещеру, даже выдающееся терпение правителя Чжунжуна лопнуло. В гневе он перерезал себе горло. Его обозленную душу увлекло ветром в загробный мир, где он и поведал о всех бесчинствах суань-ни.