Десять ночей с бывшим

Отбрасываю папку на задние сиденья, отодвигаю кресло и перетаскиваю Соньку, которая едва отцепила ремень безопасности на себя. Сначала я ее выдеру, потом все остальное!

И когда мой хер погружается в ее бархатную тугую глубину, врывается на полную, когда она насаживается на меня до предела и громко ахает мне на ухо, тут же еще разок подпрыгивая, чтобы утоптать его в себя до самого последнего миллиметра, я вдруг чувствую себя таким счастливым ублюдком, как никогда до этого!

Корпоратив снова удался

Говорят, если тебя сбросила лошадь, нужно тут же сесть обратно, иначе будешь до конца своих дней бояться упасть. 

Наверное, они правы. Прямо сейчас я чувствую, как они правы. 

На мне очень узкое и очень короткое алое платье в пайетках, в подробностях очерчивающее мой семимесячный живот. Какие-то дикие извращенцы сделали коллекцию блядских платьев для беременных, и Алекс их все нашел. И приволок мне. 

А я уж постаралась. 

Выбрала самое открытое и короткое, не оставляющее ни единого шанса не заметить мою увеличившуюся грудь, выступающую холмами из декольте с соблазнительной ложбинкой между ними, мои раздавшиеся бедра при все еще узкой, увы, только со спины, талии, мои ноги, кажущиеся бесконечными из-за туфлей на «безопасной» платформе. Она удлиняет их похлеще любых каблуков. А чулки, как обычно, кончаются на самой границе платья и их тонкая резинка и полоска кожи мелькают, когда я иду, так что у всех мужиков в зале слюни текут ниже галстуков. 

Уже неважно, какая там на мне помада, а она волнующе красная, какие у меня кошачьи глаза, какой баснословной цены ожерелье на шее. 

Я чувствую себя дорогущей блядью для извращенцев. Есть такие, что обожают трахать беременных, но у них недобор в эскорте по понятным причинам. 

Мой муж обожает трахать беременных, я точно знаю. Я держусь за руку Шалаева, охренительно прекрасного в своем костюме и дорогих часах и вышагиваю рядом с ним так, как и положено дорогой шлюхе. Послушно, соблазнительно и с видом «нет, мальчик, сегодня не тебе достанется щекотать своим хуем мое горло». 

Что-то Алекс разбудил во мне такое, что мне до безумия нравится эта роль. И все вокруг, на корпоративе «Голд-Элит» тоже это чувствуют. Те, кто в прошлый раз хотели меня, теперь меня жаждут до мокрых простыночек по утрам. Я ощущаю их похоть и купаюсь в ней. Мне кажется, это хорошо для кожи. Я обожаю, когда толпы мужиков мысленно разводят мои ноги и насаживают меня на свои члены. 

Алекса это бесит, бодрит и развлекает. Мне это льстит. 

Но едва мы приближаемся к очередному козлу, у которого уже палатка в штанах при взгляде на меня, он опускает глаза и вежливо бубнит:

- Здравствуйте, Алексей Германович… 

Потому что если он поднимет на меня глаза, у него будут неприятности сразу с двух концов:

Во-первых, Алексей Германович, заместитель Воропаева, второй человек в «Голд-Элит» и совладелец корпорации, выебет его без вазелина, припомнив каждый мелкий косяк и выкинет с работы с волчьим билетом. 

Во-вторых, Алекс Шалаев, отморозок и извращенец, встретит его в темной подворотне, отрежет ему хуй и забьет в глотку. 

Ну, он так обещает. Давиду он все же ничего не отрезал и не вставил, чем я слегка разочарована. 

Зато сколько сладкого досталось мне… Ох, до сих пор тяжело и сладко вспоминать те дни, когда он возвращался домой после напряженных разборок в «Голд-Элит», еще не оправдаанный, еще не доказавший до конца свою верность и всю ярость, злость и отчанияние, а заодно ревность, вину и бешенство срывал на мне. Какими тугими были веревки, безжалостным его член, сладкой боль, короткими ночи, наполненные жгучим удовольствием. 

Он связывал меня, чтобы я не сбежала, чтобы почувствовала каждой мышцей своего тела, что принадлежу ему. Он трахал меня во всех позах, во все места, не оставляя ни единого миллиметра тела внутри и снаружи не оскверненным своей похотью. Он имел меня во всех местах своего дома, бешено, жадно, вылизывая до судорог десятого оргазма в бассейне, нанизывая попкой на свой пылающий член в сауне, вдалбливаясь в рот на заднем дворе и долго смотрел, как тянется серебристая под светом луны нить слюны, когда он позволяет мне вдохнуть. 

Но больше всего он обожал мое лоно, хранившее его ребенка. 

Он был жесток и грозен, но никогда, ни на секунду не позволял себе забыться и поставить под угрозу будущую жизнь внутри меня. После того, как он выпускал пар и считал меня на сегодня наказанной, он относил меня на руках в кровать и там уже любил так трепетно и нежно, как я никогда бы не подумала, может любить Алекс Шалаев. 

Он ласкал меня, трогал пальцами живот и говорил с будущим сыном, обещая ему, что защитит от всего на свете и его, и его маму. 

И я говорила с ним. Рассказывала про тот момент, когда узнала о беременности и вдруг все перевернулось. Я почувствовала себя навсегда связанной с Алексом и мне это почему-то понравилось. Бешеный извращенец, он, однако, был на редкость внимательным всю ту неделю, что мы успели провести с ним вместе после нашего дурацкого спора. Он каждый день и каждую ночь думал только обо мне. Он раскрывал меня терпеливо и последовательно.