Десять поворотов дороги

— Послушайте, Виолетт! Отчего вы так нервны?! Если решили связать жизнь с медициной, научитесь владеть собой.

Неизвестно точно, возымели ли наставления действие, поскольку были обращены к белой кошке, спрятавшейся под шкафом в хирургическом кабинете. Вероятно, что нет, поскольку впечатлительное животное, оглушенное криками пациента, напрочь отказывалось выходить из укрытия до того самого полудня, что тот должен был терпеть голод во имя выздоровления.

* * *

Встрясс Громм, держась за щеку, втиснулся в узкую дверь кондитерской с черного хода, выплюнул ватный комок в корзину с мусором и прошел в одну из пекарен. Там пред ним предстали шесть покрытых мукой пекарей, четверо из которых в неудержимом экстазе лепили тестяные шишки и сажали их на смазанные маслом поддоны, а остальные заправляли все это в жерла печи и вынимали очередную порцию румяных булок. Маленькие, покрытые корочкой планеты, обильно смазывались сиропом и претерпевали метеоритный дождь из молотого ореха, а затем приносились в жертву ненасытным горожанам по медяку за пару.

В этом яично-мучном аду действовал неукоснительный порядок, выраженный в отрепетированных движениях людей, расположении каждой вещи и поддержании достаточного уровня шума. Если бы пекари вдруг замолчали, город сразу бы лишился знаменитых булочек семи видов, вот уже десятилетия производимых «Ангельской попкой».

Неоднозначное название семейного бизнеса было изобретено его основательницей, божьим одуванчиком и любительницей кошек Фурией Громм — матерью нынешнего владельца, тишайшей женщиной, вырастившей шестерых детей и не покидавшей родного квартала даже по праздникам. В представлении Фурии это название было невероятно милым и наилучшим образом отражало качества продукции фирмы. Ее муж, покойный Ботан Громм, считал недостойным мужчины опускаться до таких мелочей, как вывеска на пекарне, и вполне ограничил свое участие в деле хозяйственной стороной вопроса. Перед Ботаном трепетали поставщики всего города. Однажды за два тухлых яйца один из них в течение полугода с энтузиазмом занимался добычей торфа на болотах в низовьях Вены. Творческое начало и железная воля супругов создали из небытия процветающий бизнес, известный всему городу.

Бабушка Фурия здравствовала и поныне, ежедневно, кроме понедельника, инспектируя семейную фабрику сладостей в кресле-каталке вместе с восседавшим на его спинке котом и неопределенного вида вязанием.

Кот был также немолод и периодически срывался вниз, тщетно и подолгу пытаясь взгромоздиться обратно, пока кто-нибудь не приходил на помощь несчастному животному. Спицы в руках старушки не останавливались ни на секунду, превращая безобидную овечью шерсть в многомерных монстров, украшенных шестиногими оленями и квадратными зелеными кошками.

По понедельникам же заслуженная кондитерша раскладывала пасьянсы. Это занятие имело фундаментальный характер и отнимало уйму времени и энергии. Выводы, сделанные на основании сложных выкладок, основанных на карточных комбинациях, публиковались в иллюстрированном домашнем листке, который оформлялся силами одного из многочисленных правнуков. Сия повинность распределялась по графику и служила неизменным предметом торговли и валютой отношений среди подрастающего поколения. В частности, совершенно нормальным было проспорить очередной понедельник или обменять его на банку головастиков.

С педагогической точки зрения было сущим террором назначение внеочередного понедельничного наряда (без права его передачи) за особо тяжкие виды провинности. Наиболее жесткая форма наказания включала обязанность публичного ношения вязаных вещей, изготовленных ненаглядной бабулей (применялась только в отношении мальчиков, дабы не рисковать чувством вкуса будущих леди). Листок с рекомендациями еженедельно вывешивался на дверях в гостиной, что было непременным условием душевного равновесия долгожительницы.

Господин Громм привычно и с неожиданной для своей комплекции грацией увернулся от надвигавшегося на него кресла, свободной рукой на лету подобрав кота. Другой он продолжал держаться за опухшую щеку, мученически жмуря глаза. Пожеванное временем тело мяукнуло и шмякнулось на насест. Передвижной трон Фурии Громм, раза в четыре превосходящий ее по массе, двинулся дальше. По пекарне прокатилась волна тишины — работники один за другим безмолвно пропускали императорскую колесницу, стараясь не задеть интересующих бабулю тем. В противном случае последующий академический час заполнялся всеобъемлющей лекцией о выбранном предмете — будь то рецепт выпечки или особенности разведения яков.

В пекарню вбежал перепачканный мукой мальчонка лет десяти, из-под берета которого выбивались непослушные рыжие космы, и, подхватив очередную корзину горячей сдобы, потащил в лавку готовый товар.

— Пакля! Стой! — мальчик с корзиной обернулся, состроив нетерпеливую гримасу. — Принеси лед.

Боль пульсировала в развороченной, но верящей в исцеление десне.

— Ща, хозяин! Скину булки бабам!