Десять поворотов дороги

Все четверо с шумом перевалились через стену, тут же скатившись с насыпи в заболоченный приток Вены.

Не в пример людям, продукту лукавой эволюции, Педант брезгливо спустился по высохшему вьюну и проследовал за экспедицией посуху.

Глава 29. РАССВЕТ НА БЕРЕГУ

Луна пласталась над деревьями громадным рыжим блином, оставленным на закопченной сковороде. В подлеске царил первобытный мрак. Что-то чавкало и трепалось в кронах и на земле, шуршало упавшим лапником. Всюду царил бессловесный гам. Лес вдоль берегов казался запретным городом, в который не следует попадать ночью. Во всяком случае, без приглашения и охраны.

Течение несло воду к городу, так что она еще не была изгажена до состояния липкой зловонной пасты, как на другой его стороне. Артисты пробирались в ней по грудь спиной к предательскому небесному фонарю. Так могли спасаться от волков наши предки сто тысяч лет назад, разгребая бесшумно стоящий в ручье тростник, пригибаясь, прислушиваясь, замирая в прибрежных зарослях.

Говорят, мозг человека устроен как слоеный пирог — от рептилий до наших дней. Где-то там, примерно посередине, притаилась прыткая обезьяна, очень желающая выжить.

Далеко позади, где располагались владения чокнутого богача, разносился собачий лай, но беглецы, похоже, оторвались от преследователей. И даже умудрились пережить эту ночь — поскольку на востоке набухала серо-голубая полоса, безразличная к судьбе кого бы то ни было в своей буколической живописности.

Не слишком далеко начинались кварталы пригорода, через которые еще предстояло просочиться, чтобы не нарваться на родных и близких Золотца-Скокка, разочарованных испорченным развлечением. Ясно было, что этот конченый урод так просто не успокоится. Всем нужно быть начеку — и гораздо больше, чем с какими-то крестьянами-староверами в горной деревне, хотя и на них не будь здоров нарваться в ночном лесу.

— Чего-то мы последнее время часто бежим, а?.. Не гадал, что актерство будет таким дерьмовым ремеслом, — Гумбольдт выжимал пропахшие тиной штаны, спрятавшись за кустом, откуда и вел свой душеспасительный репортаж. — Когда я срезал на базаре кошели, приходилось меньше трястись за шкуру, чем теперь. В крайнем случае… Ну, рука тож, конечно, не мелочь, но все же не голова. Эта сука меня чуть не уходила своей дубиной.

— По-моему, тебе даже понравилось… Ты, кажется, говорил, что вам с Хряком светила каторга? — осведомился Хвет.

— Бедный Хряк, — молвила Аврил.

В отличие от своих коллег, она не стала опускаться до сушки в ночном лесу, потому что не была уверена, что захочет все это надеть снова, а холодина стояла еще та, к тому же гулять по Сыру в наряде Евы было не лучшей идеей даже для девушки прогрессивных взглядов.

— Я не собираюсь дефилировать с голым задом! — буквально так она и заявила.

— Могла бы сказать, что против чего-нибудь протестуешь. Насчет… как он говорил, доходяга Кир? Гражданских этих… ну, когда можно курить, что хочешь, и грабить старушек у зоомагазина за идею, — пошутил Хвет, сам мелькавший белым пятном в прибрежных зарослях. Его зубы стучали так, что под их аккомпанемент можно было танцевать джигу.

— И поэтому я бы ходила с голыми… — Аврил показала жестом, с чем именно. — Идея, достойная идиота. Женщины выше этого, что бы ни думали мужики. Даже шлюхи не станут так выпендриваться из-за бабулек при зоомагазинах. Недурной, кстати, бизнес — продавать старушек. Иная бабка в доме полезней лошади.

— Что-то вы быстро развеселились, — мрачно прогудел Бандон, сидящий сгорбившись на прошлогодней траве. В темноте его почти не было видно, одни полукружия белков.

— А ты что предлагаешь, злосчастный мавр? Ай! Гадство! — Хвет со шлепком свалился в воду.

— Можно пойти в городскую стражу, — предложил Гумбольдт, что от него было неожиданно, как лосось в библиотеке. Вероятно, удар дубинкой той леди в кожаной маске своротили клоуна с последних катушек.

— Я видел мужика в плюмаже стражника. В первом ряду. Не думаю, что стража — хорошая идея, — ответил Хвет, прыгая на одной ноге. — Сейчас бы костерок развести…

— Давайте двигать отсюда! — лопнуло терпение Аврил, которая тем не менее не двинулась с места: если сидеть неподвижно и дышать по чуть-чуть, то не так холодно и противно в мокрой одежде — попробуйте, если что.

— Не… давай подождем, пока появятся люди. Так хоть нас не укокошат в пустом переулке. Кто его знает — может, эти уроды уже в городе. Хотя видок у нас тот еще… В этом в толпе не спрячешься даже на пивном фестивале.

— Надо срочно менять одежду. В городе нас точно уже ищут. У них лошади, отправили гонца с наводкой.

— А у нас обезьяна, — улыбнулась нахохлившемуся макаку Аврил. — Между прочим, он спас нас от этих ублюдков. Что мы за это дадим нашему маленькому паршивцу? Мешок яблок и гору сахара! Ну, иди сюда, мой волшебный! Мамочка тебя согреет.

Педант наотрез отказывался греться в охапке своей хозяйки, с которой текло ручьями. Это была уже четвертая попытка.

— Жаль Хряка… — вздохнул Гумбольдт.

— Весьма жаль. Но мы бы ничего не сделали. Бегун из него, как из носка посох.