Десять процентов надежды

Приземистая казарма пряталась в расщелине между скал. Прибой шумел от нее в каких-нибудь ста метрах. В казарме было три помещения: небольшая комната, что-то вроде канцелярии, столовая с обитой жестью печуркой и спальня — два ряда грязных циновок на полу и пирамида для оружия.

— Не богато жили, — сказал Мантусов, осматривая помещение. — Но за неимением лучшего придется разместиться здесь. Наши подойдут не раньше чем через несколько дней. Верно, командир?

Семибратов ответил не сразу. Он понимал, что, пока не окончится Курильская операция, их вряд ли будут искать. Сейчас не до них. Пройдет еще недели две, а то и три… Получается, уже к концу сентября. Вот тогда, может быть… Из этого и нужно исходить при расчете рациона питания.

Выслушав командира взвода, Мантусов кивнул. Все правильно. Только нужно, пожалуй, выделить еще НЗ — на всякий случай. Семибратов согласился: НЗ не помешает.

— Займитесь-ка вы этим сами, — попросил он, — не откладывая. Возьмите на учет все продукты и боеприпасы. И чтоб без вашего разрешения никто не имел права их расходовать.

— Тогда организацию охраны придется поручить сержанту Воронцу, — заметил Мантусов. — Мне будет некогда, а дело не терпит.

— От кого нам охраняться? — Стоявший тут же Воронец усмехнулся.

— Как от кого? — Мантусов нахмурился. — Противник у нас реальный. Мы, кажется, на войне.

— Какой там противник! — Воронец махнул рукой. — На десятки миль кругом вода.

— А ты уверен, что японцев на острове было лишь восемь человек? Но дело даже не в этом. Мы воинское подразделение. И должны им оставаться в любом случае. Со всеми вытекающими из этого последствиями.

Воронец хотел что-то возразить. Семибратов остановил его. Хватит спорить. Помкомвзвода прав. Они должны быть бдительными. Не исключено, что японцы пошлют корабль за своим гарнизоном. Воронец не отозвался, но глаза его продолжали иронически щуриться. Видно, он так и остался при своем мнении.

— Сколько постов прикажете выставить, товарищ младший лейтенант? — спросил Воронец с нарочитой официальностью.

Семибратов укоризненно покачал головой. Опять! Ну к чему? Знает же, как неприятна ему эта его манера разговаривать. И все-таки делает. Будто назло!..

Мантусов давно заметил неладное между ними. Он несколько раз порывался заговорить об этом с Семибратовым, да что-то останавливало его. Мантусов был деликатен и, вероятно, не считал себя вправе вмешиваться в дела командира. Однако во время их стычек с Воронцом неизменно становился на сторону Семибратова. Вот и сейчас, услышав вопрос Воронца, помкомвзвода помрачнел и жестковато сказал:

— Ты сам реши, где, что и как. Тебя ж обучали этому. Осмотри местность. Составь схему обороны. Прикинь расписание на случай боевой тревоги. Потом покажешь мне…

Погибших при захвате острова похоронили на сопке, недалеко от берега. В каменистом грунте выдолбили братскую могилу. Насыпали над ней небольшой холмик. Сверху положили пилотку и две бескозырки. Ударил прощальный залп.

Сазонов и Галута задержались на сопке. Они еще долго стояли у могилы с обнаженною головою.

— Теперь мы с тобой вдвоем остались от всего экипажа… — Сазонов вздохнул, кладя руку на плечо Галуты. — Добрые были братишки…

Морщины на лице мичмана стали резче, изломанней. Рассекая худые, ввалившиеся щеки, они огибали подбородок, сеточкой обметали глаза и, разветвляясь, терялись в рассыпавшихся надо лбом жестких седых прядях.

— Да-а… Добрые были братишки, — грустно повторил Сазонов. — Сквозь такую карусель прошли. И в самый что ни на есть последний момент голову положили. Обидно.

Галута не отозвался. Он стоял, словно на ветру, наклонив голову, расставив ноги. Лобастое лицо его морщилось. Руки были сжаты в огромные кулаки.

— Эх! — наконец выдавил он горестно и нахлобучил бескозырку до самых бровей. — Пошли.

Шел он медленно, переваливаясь с ноги на ногу, как ходят люди, привыкшие к морской качке. Галута уже не помнил себя без моря. Вот только любил ли он его, сказать трудно. Море лишило его юности; там не до забав — работать надо. Море отняло у него семью. Жена не захотела ждать его месяцами. Взяла сына и отчалила к другому берегу. Он тогда здорово начал в рюмаху заглядывать. И все же море тянуло его. Когда Галута оставался на берегу несколько недель, ему не хватало штормового ветра и зыбкой палубы под ногами, не хватало тоски по берегу.

После полудня небо снова насупилось. Солнце потускнело и вскоре совсем скрылось. Серые облака набухли и надвинулись на остров. Склоны вулкана затянуло белесой дымкой. Воздух наполнился мягкой водяной пылью; не поймешь: то ли дождь, то ли туман.

Расположившись у казармы, десантники чистили оружие. Мантусов распорядился привести все снаряжение в идеальный порядок: чтоб ни пылинки, ни ржавчинки. «Сам проверю», — предупредил он.

— Пожалуйте бриться! — буркнул Галута, густо смазывая свой автомат. — Курильский бус явился — знакомьтесь. Теперь вся наша работенка коту под хвост.

— Это почему же? — поинтересовался Пономарев, старательно протиравший патронник автомата.