Десять рассказов

– Да вы не тревожьтесь: мы народ битый! Всякое научились переносить! – заверил Тимофей.

– Всё тогда сложнее оказалось. Сначала Рокоссовский и Конев поставили перед Сталиным вопрос о том, что Жуков часто позорит их, приплетая себе все чужие заслуги. Потом до Сталина дошла информация, как Жуков со своими подручными генералами, Крюковым и Телегиным, в огромных масштабах присваивает особо важные ценности поверженной Германии, которые обязаны были отобрать из всякого хлама и доставить в Советский Союз в качестве компенсации ущерба от немецкой агрессии. Но наш главный мародер с маршальскими погонами развернулся так, что Сталин позволил следственным органам проверить эти сведения на неподконтрольного им ранее маршала.

– Ну? И что выяснилось?

– А всё подтвердилось! Точь-в-точь! Ведь даже на даче Жукова все полы были устланы старинными коврами ручной работы из великолепных немецких дворцов! В несколько слоев! Их просто некуда было девать! Не на улице же оставлять! А в доме всюду штабелями стояли добротные немецкие ящики с удивительной красоты фарфором. Картины величайших мастеров мира не умещались на стенах и подпирали стены на полу, царапая рамы великолепной работы. В книжных шкафах плотными рядами громоздились огромные старинные фолианты в кожаных переплетах, отделанных серебром. Все, конечно, – на немецком языке! Зачем они Жукову? Он же не знал ни одного иностранного языка, а книги вообще не читал? Никакие! Этот факт удивил следователей особенно, поскольку они не обнаружили ни в доме, ни на даче Жукова ни одной книги на родном языке! Стало быть, и немецкие фолианты он запасал лишь в качестве дорогого товара! Представьте, золота, бриллиантов, серебра в изделиях и посуде набралось на десятки килограммов. Тяжелыми рулонами пылились, один на другом, многие километры дорогих тканей. И это в то время, когда после войны чуть не каждая женщина была счастлива, если удавалось пошить юбку из мешковины!

– Надо же! А мы молились на него, дурни! Интересно, с чьей подачи его в национальные герои зачислили? – не сдержался Тимофей, а его товарищи в сердцах отпустили несколько более крепких словечек. – Как же так? Почему народ и сегодня правду не знает? Почему Жукова как своего избавителя до сих пор все чтят? Кто истину от нас на самом верху прячет?

Павел Степанович решил помолчать, дабы перевести дух. Уставать в последнее время стал он не в меру от трудов своих праведных. Чтобы оправдать молчание, он принялся протирать очки, делая это тщательно и долго. Приятели терпеливо ждали, наблюдая за нехитрыми манипуляциями.

«Неужели я их так заинтересовал своими ответами? Или они опять меня переиграли, рассчитывая поскорее получить очередную коробку? Кажется, и то верно, и другое!» – подумал Павел Степанович и добавил:

– Вы ещё не всё знаете. За Жуковым числятся и более отвратительные дела! Например, ему принадлежит непосредственная поддержка государственного переворота! Его совершила 24 июня 1953 года хрущёвская банда. Если бы не Жуков со своей личной якобы армией, которую он уже готов был ввергнуть в гражданскую войну, то Хрущёв не смог бы взобраться на самый верх и разрушить наш социализм. Поэтому оба они, Хрущёв и Жуков, особо опасные государственные преступники! Во веки веков! По их команде убили Лаврентия Берию – второго по должности человека в стране. Но вторым после Маленкова он считался лишь формально, а в действительности являлся первым, поскольку именно ему Сталин завещал после своей смерти дело строительства подлинной народной демократии. Маленков был свадебным генералом, поскольку он русский и более всего подходил для первого поста! А чтобы в стране победила демократия, Сталин ещё до войны замыслил отстранить от руководства партию большевиков, которая давно стала тормозом любому праведному делу. Переродившейся партии нужны были привилегии, а не напряженная работа и ответственность за результаты ее деятельности! До войны у Сталина отстранение партии не вышло. Помешали те самые большевики, объединившись все, как один против Сталина. Во время войны, разумеется, стало не до реформ. Зато после войны Сталин вновь нацелился на претворение своей идеи в жизнь.

– Ну и ну! – вырвалось у Тимофея.