Десять рассказов

– С Андроповым определиться сложнее. Я тоже давно им интересуюсь, но все концы он сам опустил в воду! Остается лишь догадываться. Он, как многим казалось, во всех ситуациях являлся хозяином любого положения, но чего именно хотел и к чему стремился, по нему было не понять! Однако именно он ввёл Горбачёва в высшие круги всесоюзной власти, и это факт. Не мог же он, весьма проницательный человек, в самом деле, не понимать всю человеческую ничтожность и нечистоплотность Горбачёва! Конечно же, понимал! И всё-таки вытянул его наверх! Вот от этого и пляшите, составляя истинный портрет Андропова! Неспроста же он на самый верх негодяя тащил! Значит, что-то нехорошее замышлял!

– Неожиданно как-то выходит… Получается, что и он… – подытожил Тимофей.

– Кто его знает? – уклонился Павел Степанович, но добавил. – Правда, непосредственное назначение Горбачёва на высшую должность произошло с подачи политического аксакала того времени, совершенно неподкупного, как нам всегда внушали, Андрея Громыко! Для этого известный изменник Александр Яковлев воздействовал на Громыко через его сыночка. Кстати сыночек тот уже числился член-корреспондентом Академии наук! Выводы о таком папаше и о таком сыночке можете сделать сами! Кем бы по своей моральной сути они не являлись, но не могли же, в самом деле, не понимать, на кого в той ситуации работали! И всё-таки, очень интересно понять! Как принципиальный патриот к старости, когда уже о душе пора подумать, настолько очевидно сыграл на руку нашим врагам? Ведь служил же нашей стране раньше верно и эффективно! Лично я не могу себе представить, как может честный человек, служивший в верхах при Сталине, потом служить при Гитлере, Хрущёве или Ельцине?

Павел Степанович помолчал, оценивая реакцию слушателей, интересно ли им, и сменил тему:

– Кстати, Горбачёв после освобождения родного Ставрополья работал комбайнером. Ему всего-то лет 14-15 было! Оно и понятно! Все мужики на фронте, а работать-то надо, вот он и научился! И молодец! За это он даже высшую награду Родины получил, орден Ленина! Но странности в его биографии уже тогда начались – работали-то на комбайнах многие мальчишки, однако награду получил он один. Неужели кто-то уже тогда тащил его с дальним умыслом наверх? Приходилось слышать, будто немцы с подростками на Ставрополье большую работу по вербовке вели. Видимо, и мимо Горбачёва они, аккуратные, не обошли стороной! Так или иначе, но с высшим орденом да в юношеском возрасте поступить на юридический факультет МГУ труда не составило. По той же причине говорливый Миша стал комсомольским секретарем факультета. И, есть сведения, что многие его товарищи были отчислены ввиду выдающейся «проницательности» комсомольского секретаря Горбачёва – он везде находил «врагов народа»! А ещё, он уже тогда разобрался в возможностях сладкой жизни и легко сообразил, где следует пристроиться, чтобы иметь большую власть и ни за что не отвечать! Потому его женитьба, даже если она и произошла по любви, весьма похожа на целенаправленное упрочнение карьерной перспективы. Известная вам его супруга Раиса, словно случайно, оказалась дочерью первого секретаря Башкирского обкома КПСС, который, надо думать, сделался для Горбачёва неплохим буксиром. Правда, сегодня этот факт засекречен, и отцу Раисы официально подставлена более пролетарская биография. Не забыли в неё включить и непомерные страдания по случаю необоснованных сталинских репрессий. Вот так-то! Но, похоже, я вас крепко утомил! Да и переваривать это долго ещё придется! Потому прошу наш разговор запить коньяком и разойтись! – Павел Степанович извлек из пакета очередную коробку. – Думаю, мне и оставшейся вполне достаточно!

Надо сказать, знакомые оживились значительно меньше прежнего, но пить не отказались. Когда степенно разлили содержимое по стаканам, опять возникла проблема тоста.

– Так за что или за кого? – неуверенно оглядел общество Тимофей, держа стакан наизготовку.

– Давай молча и не чокаясь, – предложил Василий Иванович. – За тех, кто нас не предавал!

Все согласились. Выпили.

Павел Степанович понял, что продолжать разговор никому не хочется, перегрузились безрадостной информацией, и надумал прощаться, но Василия Ивановича ещё что-то волновало:

– Вот, профессор, мы с вами всё в прошлом копаемся, да нынешнюю жизнь ругаем, будто слов хороших для неё не осталось, но хотелось бы знать, что из наших мучений в перспективе-то получится? К чему готовиться? Либо перетрется всё по-тихому, да улучшаться начнет мало-помалу, либо наоборот? Кто нам скажет? Вы-то как думаете?