Десять рассказов

Последующие полтора месяца, сначала из-за подготовки к зимней сессии и сдачи подряд девяти зачетов, а потом и пяти трудных экзаменов, для меня пронеслись как в тумане. Экзамены мне всегда давались тяжело и забирали много нервов и сил. С Верой я иногда случайно виделся, и при встрече со мной она первая здоровалась, но всякий раз наши курсы расходились, как в море корабли. А что у нее было с Мишкой, я не знаю. Не следить же мне за ними!

Мишка, как всегда, сдал сессию легко, досрочно и на все пятерки. Счастливый, он раньше всех рванул в аэропорт, так же легко добыл себе билет на самолет, что во время массовых студенческих каникул считалось безумным везением, и, как говорится, мы его только и видели!

Через несколько дней домой убыл и я, в спешке не купив подарка ни матери, ни сестре, но в глубине души знал, что моё долгожданное появление само по себе всё спишет. Да и денег даже на билет едва набрал. Какие уж тут подарки!

Каникулы оказались более чем насыщенными, хотя и пронеслись стремительно. В общем, это особый разговор!

Но всему когда-то приходит конец. И через неполных две недели мы опять собирались все вместе. Кто-то прилетел издалека, как и я. Кто-то жил поближе, прикатив поездом или междугородним автобусом. Были готовы приступить к занятиям и местные ребята-девчата.

И всех нас, ещё недавно рвавшихся домой телом и душой, теперь нестерпимо тянуло обратно, в наше общежитие, давно ставшее для многих студентов родным гнездом. Нас тянуло к товарищам, тянуло к друзьям, тянуло друг к другу.

Наши души, едва успокоившиеся от приятных эмоциональных перегрузок на милой родине, были снова готовы терпеть истязания науками до самого лета.

Я рассчитывал поскорее сбросить с себя дорожные вещички и тяжелые банки с вареньем, которыми заботливо снабдила меня мать, и рвануть куда-нибудь с друзьями.

Обычно мы так и поступали, догуливая с ощущением полной свободы последние беззаботные часочки, но у крыльца как-то странно сосредоточились мои однокурсники, то ли обсуждая что-то, то ли кого-то поджидая.

Я приостановился рядом с ними, чтобы поздороваться со всеми за руку, узнать, что к чему, и обменяться новостями, но кто-то мрачно меня предупредил:

– Ты не торопись к себе… Ты же из 306? Так? Потому с нами и постой, пообвыкни…

– Чего это вдруг? – с усмешкой удивился я, протягивая руку для приветствия.

– Мишка ваш погиб! – прогремело для меня дикое сообщение. – Не вернулся он с каникул… Уже дней десять телеграмма в деканате…

– Как же это? Может, не он? Может, ошибка?

– Его брат и сестра встречали… Одна машина всех и сбила… Пьяный, гад! Насмерть!

Я не осознал происшедшее. В мозги что-то больно врезалось, в глазах потемнело. Меня зашатало, но кто-то вовремя поддержал. Я с полчаса отсиделся на ступеньках, и всё прошло. Вот только Мишки больше никогда не будет! Что же за судьба такая? Она же к нему благоволила до расточительности, а потом так жестоко… Будто расправилась… Почему? Неужели моя дурацкая неприязнь обернулась проклятием? Я же не со зла, Мишка! Но разве сам себе я это когда-нибудь докажу?

2019, январь.

Эгоисточка

До чего же я люблю наш общественный транспорт! Особенно, зимой, когда одежды пассажиров заметно разбухают, и от невыносимой тесноты жизнь становится ещё насыщеннее, ещё сочнее.

Не то чтобы войти, даже покинуть автобус бывает сложно, поскольку попутчики, тесно набившиеся в проходе, и, по логике, вроде бы заинтересованные в том, чтобы хоть ты выдавился наружу как можно скорее, обычно активно этому препятствуют. Они ведут себя так, словно ты для них самое неприятное существо на свете: изо всех сил пытаешься продавиться к выходу, а они этому добросовестно препятствуют, будто хотят, чтобы ты хотя бы погодил, а ещё лучше, остался. И вслед почти наверняка услышишь нечто исконно русское, так греющее твою тонкую душу: «Ну, куда ты прё-ё-ёшься?»

– Простите! Разрешите! Как бы мне пройти! – тихонько и вежливо просишь ты, наугад выискивая местечко, куда можно поставить ногу, никого не испачкав, но от этого попутчики ещё с большим остервенением выпячивают свои бока и прочие части тела, совсем ненужные в стоячем положении. Все злятся и нервничают уже оттого, что ты решил их покинуть!

Правда, всегда находится некто-то, кто без церемоний продавливается сквозь монолитную человеческую массу прямо-таки с силой безразличного ко всему поршня. Таким молодцам вслед адресуют многие нелестные эпитеты и ругательства, нисколько их не задевающие, ведь в итоге они оказываются безусловными победителями, вырывая по пути чьи-то пуговицы и сумки.

У современных молодых людей, приученных нами же не думать о ком-то, кроме себя, на спине обычно болтается модный теперь мешок. Чаще всего он тощ, будто котомка нищего, тем не менее, людям-то он мешает.

«Пусть мешает! – думают потомки. – Это же не повод, чтобы снимать сей мешок на входе! Ведь нам так нравится!»