Десять стрел для одной

– Мам… – Ольга не видела, но чувствовала, как дрожат губы дочери. – Но это ведь ужасно! Чужие люди будут сюда приходить!.. Ругаться станут, если ты им неправильно погадаешь!

– Черт возьми, Маргарита! – рявкнула мать. – Ты знаешь, сколько я плачу за английский в твоей растреклятой школе?

– У нас бесплатно все. Государственная гимназия… – искренне удивился ребенок.

– Это раньше все было, раньше! А сейчас у нас перестройка. Рыночная экономика. Коммерческие рельсы. Хочешь в обычную школу? Иди. Будешь в две смены учиться. В классе по сорок человек. И поступишь потом в заборопокрасочный.

Нервы не выдержали. Нащупала на столе толстенный талмуд, метнула в расплывчатое пятно. В дочку.

Маргарита увернулась, пискнула и выскочила из комнаты.

А через неделю пошли клиенты.

Ольга, когда затевала свое предприятие, представляла его очень смутно. Да, изредка она что-то видела. Или могла притвориться, что видит будущее, – когда речь шла о родственниках и знакомых, которых она прекрасно знала.

Но как быть с чужими людьми? Да еще теперь, когда она ни лица разглядеть не может, ни голос услышать. Болтать первое, что в голову взбредет? Может сойти с одним, другим, третьим. Но такую гадалку бережно передавать из рук в руки не будут.

Ладно, кривая вывезет. В вещие сны Ольга верила.

Она сразу предупредила дочь:

– Будешь работать со мной.

– А уроки? – пискнула девочка.

– Ничего не знаю. С восемнадцати до двадцати двух ты занята. И свою комнату освобождай. Учиться будешь в гостиной. Спать – в кухне.

– Но почему?! – возмутилась Маргарита.

– Хочешь на себе чужую карму тащить? – усмехнулась мать.

– Мам, да глупости это все! – дочурка все увереннее поднимала голову.

– Да мне плевать, собственно. Хочешь – оставь все как есть. Спи там, где люди свои проблемы вываливают. Через неделю сама сбежишь.

Упрямая Маргарита не стала съезжать из любимой комнатки. Просто отодвинула письменный стол к окну и притащила в детскую три кресла. Расставила их в рядок, будто в кинотеатре. Клиента они усаживали слева, мать восседала в центре, Марго – с другого края. Одной рукой Ольга крепко сжимала длань клиента. Другую свою ладонь доверяла дочери. Маргарита, знавшая тифлосурдоперевод в совершенстве, передавала, с какой бедой гость пришел. Мать задавала уточняющие вопросы. Ощупывала лицо, голову клиента. Иногда касалась его живота, груди. И быстро выносила вердикт.

Когда прием заканчивался, дочка возмущалась:

– Зачем ты врешь? Как ты можешь знать, что у человека рак?!

– Я сказала: в желудке опухоль, возможно, злокачественная. Я точно ее видела. Она светится таким особым, тревожно-голубым цветом. А нормальный орган – он золотистый. Понимаешь?

– Мам. Скоро они все возвращаться будут. Морду нам бить, – предрекала дочь.

Но ошиблась. Мужчина, у которого Ольга увидела рак – к счастью, в самой легкой, операбельной стадии, – прискакал с огромным букетом цветов и тремя зелеными сотнями в конверте. Клиентов становилось все больше. И все чаще они говорили, как Ольга и мечтала: «Нам вас посоветовали».

Прием уже шел не с шести до десяти, а по шесть-восемь часов кряду.

– Мама, я для школы ничего делать не успеваю, – жаловалась Маргарита. – И голова постоянно болит.

– А я тебе говорила: не спи в одной комнате с чужой кармой. Перебирайся на кухню. Сразу все пройдет.

– Но я не хочу там!

– Ты бухгалтерию ведешь? Тенденцию видишь? Знаешь, что я все рубли меняю на валюту? Потерпи год-другой. А потом я куплю дом за городом. Съеду туда и возьму себе помощницу. А квартиру оставлю тебе.

– Мам, – хмыкнула Маргарита, – через год мне вообще-то только двенадцать будет.

– Ну и что? – Ольга искренне удивилась.

Она сама никогда, даже в самом раннем детстве, не нуждалась в надзоре. Всегда могла себя прокормить, а гулянки, мальчики, алкоголь, курево ее не интересовали вовсе. Почему нельзя наконец дать автономию изрядно надоевшей дочери?

Маргарита тоже мечтала вырваться на свободу. Это какое счастье будет – больше не слушать, как жуют сопли клиенты! Приходить, уходить, когда хочешь! Приглашать гостей! Веселиться – хоть всю ночь!

Но пока оставалось лишь строить дерзкие планы. И пахать, как последней Золушке, на мамашу.

Ольгин план скопить на второе жилье за два года потерпел крах. Расценки у известной гадалки росли, но цены на недвижимость неслись вверх еще быстрее. Спасибо, Ольга (эзотерик) и ее дочь (будущий экономист) – обе не верили в рубль и все доходы сразу обращали в доллары. Они не имели счетов в банках. Полагали: не нужно нам от государства никаких процентов – только наше не троньте. Все сбережения хранили в ячейке. Все больше и больше пачечек, с которых одарял покровительственной улыбкой американский президент.

И в девяносто девятом, когда все разорялись и продавали имущество, мать с дочерью наконец приобрели загородный дом. С хорошим участком. И даже с обстановкой.

Мать сдержала много лет назад данное слово. Приказала дочери:

– Помоги мне все тут привести в порядок – и можешь отчаливать. Живи в Москве, учись. Только квартиру не спали. На выходные, если хочешь, приезжай сюда. Я не против.