Десять тысяч разящих стрел

– Что происходит? – Равет-Фай состроил недовольную мину. – Чем я обязан вашему визиту, смотритель архива Гун-Феран? Вы, как никто, должны знать, какая ответственность ложится на мое ведомство в канун священного десятидневья.

– Надеюсь, сановник Фай простит мою дерзость, – молодой человек в темно-синей мантии Ведомства счетов и архивов почтительно поклонился. – Но я вынужден обеспокоить вас по важному и неотложному делу, которое может затронуть безопасность столицы. Поэтому я…

– Пфе! Если бы вы знали, мой молодой друг, как часто мне приходится слышать подобные речи! Впрочем, я не хочу показаться высокомерным. Говорите, что у вас на уме, но, ради Небесных Покровителей, будьте кратки.

Письмоводитель смущенно закашлялся.

– Господин Фай, дело в том, что последние несколько дней, разбирая новые поступления в главный архив, я обратил внимание… – он осекся и еще раз кашлянул. – Да. Конечно. В ежедневных рапортах от привратной стражи есть кое-какие несоответствия.

Только выработанная за годы придворной карьеры привычка помогла Равет-Фаю сохранить внешнюю невозмутимость.

– Ах, вот как? – сухо проговорил он. – Что именно вас насторожило?

– На первый взгляд все как будто бы в порядке, но… – главный смотритель всегда разговаривал именно так: словно посередине фразы забывал, что хотел сказать. Из-за своего косноязычия он не имел шансов на придворную карьеру, зато в архиве ему было самое место – немногое ускользало от его внимания.

– Не обременяя старшего чиновника лишними деталями, скажу, что в город проникают подозрительные люди. На первый взгляд, может показаться, что все в порядке, однако я уверен, что их бумаги на въезд – подделка!

Для Гун-Ферана это была длинная речь, и на удивление связная. Равет-Фай задумчиво подергал бородку.

– Полагаю, смотритель архива не стал бы заявлять такое, не будь он твердо уверен… Сколько таких подозрительных случаев вы обнаружили?

– Девяносто восемь, и это в настоящий момент. Думаю, по мере расследования, их будет больше. Боюсь представить, сколько – может, пять сотен, а может, и тысяча. Сановник Фай понимает – сейчас канун Священного десятидневья, и людей в столицу прибывает огромное множество. Трудно отследить всех.

– Что ж, это действительно тревожные новости. Но почему вы обратились с этим именно ко мне? Такие вопросы – скорее по части городской управы.

– Именно туда я прежде всего и направился, но… Кажется, старейшина Каван-Тар не поверил мне. Он обещал проверить, но был уклончив… Вероятно, он не принял меня всерьез. Сановник Фай, я боюсь, что, если ничего не предпринять, дело не сдвинется с мертвой точки. Десятки, а то и сотни подозрительных чужаков на городских улицах в священное десятидневье! – смотритель Феран всплеснул руками. – Это может означать…

– Я представляю, что это может означать, – перебил Равет-Фай. – Понимаю ваше беспокойство, мой младший брат… я ведь могу вас так называть? Будьте уверены – я приму меры. Прошу вас предоставить мне все, что вам удалось выяснить, но держите это в секрете. Если подобные сведения станут всеобщим достоянием, это может повлечь за собой нежелательные кривотолки. Мы ведь не хотим вызвать в городе панику в разгар празднеств, верно?

– Да… – молодой чиновник вздохнул с облегчением. – Я понимаю. Сановник Фай может не беспокоиться: я немедленно пришлю в его ведомство все необходимые документы.

– Вот и прекрасно. В таком случае, не смею вас задерживать, смотритель архива.

Гун-Феран с прощальным поклоном поспешил прочь. Равет-Фай проводил его невыразительным взглядом.

«Боги и демоны, это наша оплошность! Мы не взяли в расчет, насколько дотошен этот проклятый книжный червяк. Если бы он обратился не ко мне, а к кому-то другому в Ведомстве внутренних дел, это могло бы обернуться катастрофой! Воистину, сами Небеса на нашей стороне!»

По счастью, угроза миновала, по крайней мере, временно. Гун-Феран бдителен во всем, что касается его любимых счетов и докладов, но в остальном довольно-таки простодушен. Старейшина Каван-Тар – просто болван, что заставил себя подозревать. Мог бы сделать вид, что поверил смотрителю архива, а потом принять должные меры. Теперь придется подчищать за ним.

Равет-Фай задумался о том, как быть. К счастью, у смотрителя архива, каким бы тихоней и буквоедом он ни выглядел, имелись собственные слабости. Подкупить его не выйдет, деньги дурня не интересуют, но он питает страсть к низкопробным спектаклям, которые устраивают бродячие артисты на улицах Темного Города. Если кто-то из знакомых пригласит его на такое представление, Гун-Феран вряд ли откажется, а потом… Темный Город – опасное место, особенно для нелюдимого книжника со странной манерой речи. Всякое может произойти на ночной улице – случайная ссора с подвыпившей компанией, нападение грабителей. Воды канала Вдовьих Слез глубоки и мутны. Каждую ночь они уносят в залив Шангон тело какого-нибудь бедолаги с перерезанной глоткой.