Десятая невеста

   - Нееее... – я захихикала. – Не хочу. Мне и тут хорошо.

   - Тебе нельзя здесь находиться, – серьезно сказал он. - Ты ведь понятия не имеешь, что я такое. А заявляешься сюда, как домой, орешь на весь Чиньянь...

   - Ну и что ты такое? - пьяно осведомилась я.

   Он что-то отвечает, но я не могу разобрать, что, а потом…

   - Эй! – Брунгильда потрогала меня за плечо. – Ты чего?

   Я очнулась, и воспоминания о позоре вместе с головной болью вновь придавили меня набитым камнями пыльным мешком.

    - Чтоб меня, – я опять ткнулась лбом в стол. – Поверить не могу, что я вчера все это творила. Что ж теперь будет-то?

   - Может, обойдется? - предположила Брунгильда. – Чего такого ты сделала? Ну, хватила лишку, подумаешь. С кем не бывает. Было даже забавно, – без особой уверенности прибавила она.

   Я приподняла голову и воззрилась на нее мутным взором.

   - Ты правда считаешь, что Камичиро возьмет в жены пьянчужку?

   Выражение ее лица ответило мне лучше всяких слов.

   - Малинка из Крутограда?

   - Я.

   Голос прозвучал так властно, что я подпрыгнула, как ужаленная, и мгновенно об этом пожалела: боль в голове выстрелила так, что глаза из орбит чуть не выскочили.

   Передо мной стоял распорядитель Мо Му в сопровождении двух стражников. В руках он держал свиток, на котором болталась печать, и выглядел донельзя суровым.

   - Вы снимаетесь с состязаний и изгоняетесь из дворца в связи с поведением, порочащим звание невесты императора. Прошу, проследуйте к главным воротам. Ваши вещи вам принесут.

ГЛАВА 14

Так вот, значит, как прогоняют неугодных невест. Я стояла на пустынной площади и жалась к стене в тщетных попытках укрыться от пронизывающего ветра. Лицо горело, глаза слезились, и никому не было до меня дела – только стражники стояли у ворот, бессмысленно пялясь в пустоту.

   Ни один император не вышел со мной попрощаться, и прочим невестам не дали мне и словечка сказать. Выпроводили, как приблудную шавку. Подкатила телега, меня погрузили на нее со всем добром и отправили в Нижний город. Я переночую на белолесском подворье, а наутро отправлюсь домой. Ах, Камичиро, не сложилась наша с тобою любовь…

   Видно, оттого, что вчерашняя настойка ещё бродила во мне, меня разобрало, и пелена слез застлала мне очи. До чего бесславно закончилось мое путешествие. Всего несколько дней – а я уже успела освоиться во дворце, привязаться к Брунгильде и даже к семи императорам. Сколько всего осталось несделанным, сколько – невыясненным! Что связывало Замочка и О Цзынь, за которыми я наблюдала из кустов с замиранием сердца? Как относится к приблудам Снежок? Кто знает, может это он император. Я даже не успела узнать, кто из семерых Камичиро. А теперь возвращайся с позором и бессильно взирай, как кровожадный супостат порабощает мир с помощью веселых картинок из «Витязя». До чего бесславна моя судьба!

   Я поникла главою, и слезы капали, расплываясь пятнами на шелковом платье.

   В императорском городе все сияло сочной зеленью и яркими красками, из пены цветущей сливы выступали золотые крыши дворца, а вечерами в стрекочущих сумерках плавали розовые туманы и горели разноцветные фонарики. После всего этого Нижний город показался мне неприютным и суматошным. Все здесь было красно-бурое, темно-серое и какое-то пыльное. Деревянные и глиняные постройки нависали над улицами, теснили друг дружку. Почти у всех домов стояли прилавки, с которых торговали ношеной одеждой, чаем, побрякушками, жареной снедью. Все толкали, орали, пихались, и стражникам приходилось прокладывать нам дорогу чуть ли не силой. На улицах царило оживление, но какое-то нехорошее. Я ещё прежде поняла, что Шихао – людный город, но чтобы настолько… К тому же в прошлый раз создавалось впечатление, что люди мельтешат, потому что сильно заняты и им всем куда-то надо. Сейчас же на улицах было полно оборванцев, которые слонялись без дела, и вид у них был не то чтобы безобидный. Повсюду стоял гам, тут и там слышались громкие возгласы.

   Какой же отрадой стало наконец-то добраться до белолесского подворья. Перед нами распахнули ворота, мы въехали на широкий двор, и я чуть не заплакала, вдохнув знакомые запахи. Пахло кашей и пирогами, люди перекликались по-нашему. В сердце Крайсветной, в самой гуще чуждого, суматошного Шихао я нашла уголочек родины.

***

На постоялом дворе мне отвели спальный угол. Я застелила постель, затолкала под лавку вещи. Переоделась в белолесскую одежу, с облегчением содрав с себя постылый корсет. Расчесала дамозелькины кудельки, заплела косы и, став похожей на человека, пошла в едальню. В большой горнице было полно народу: торговый люд прибывал и убывал, купцы чесали языки и обсуждали сделки, путники обменивались новостями. Я попросила вареников и села подальше от всех, чтобы погрустить в одиночестве.