Десятая невеста

   Мы захихикали.

   В дверь постучали, и невольница внесла поднос, ломившийся от угощений: на нем были большие блюда с закусками и сладостями и красивая расписная бутыль.

   - Император шлет вам угощение и просит выпить за его здоровье, - кланяясь, сообщила девка. - Его величество надеется, подарок пришелся вам по душе.

   Я велела передать, что довольна и благодарна, и пригласила Брунгильду со мной попировать. В кои-то веки Камичиро сподобился подать не такую уж гадость. Наряду с местной едой на блюдах обнаружились и понятные нам закуски вроде рыбки пряного посолу, копченой говядины, а также недурные чужедольние сласти.

   - Вот подарок так подарок, - разглядывая бутылку, сказала Брунгильда.

   Я откупорила бутыль. Оказалось, зелененькая настоечка. Мы попробовали – вкусно! Кисло-сладко, с пряным травяным ароматом, чутка медовым, и слабой горчинкой. И крепкая вроде, а пьется легко: чуточку обожжет, а потом такое тепло приятное по телу разливается.

   Сделав глоточек, Брунгильда убежала: ей шепнули, что одно из испытаний – танцы, а у нее, сказала она, с этим не очень, так что лучше заранее приготовиться.

   Я пожелала удачи, а сама решила не гоношиться. Что-что, а плясать я была мастерица. К тому же, Со Фу сам сказал: сегодня день отдохновения. Вот и отдохну. Будет ещё время для суеты. А сегодня у меня праздник.

   Я полюбовалась в зеркало на свои точеные плечики и лебединую шейку, шелковое платье да яхонтовую шпилечку, румяные уста да нежные щечки, пышные завитушки и узкие косички – и хлопнула еще чарочку, теперь уже за свое здоровье. Глянула в окно на дивную рощу да зеленое озеро – красота-то какая, лепота! – и выпила еще.

   А потом еще.

   И еще.

   Дальнейшее в единую картину не складывается.

***

- Ай-люли, ай-люди, накося да выкуси, – пела я, крутясь и подпрыгивая. – Видала, Ферфетка? Думала, самая что ни на есть тут красивая? Кто здесь самая распрекрасная дамозелька? Я – самая распрекрасная дамозелька. А, ваши величества, – это уже относилось к подошедшим Кумо, Ворону и Медку. Я отвесила поклон, рискуя навернуться. – А вы знали? Я ещё и петь могу!

   А! кто! здесь станет

   Императрицей?

   Попробуй угадать, а ну-ка, кто?

   И императоры за нею вереницей…

   Чего-то там… не знаю дальше, что…

   - Ты набралась, что ли? – нехорошо прищурившись, спросил Ворон.

   - Не знаю, о чем вы говорите, - не прекращая приплясывать, ответила я. – Я как огурец. Видали когда-нибудь такую ловкую дамозельку?

   Я крутнулась, в очередной раз едва не свалившись с крыши. Какая-то особо чувствительная невеста ахнула. Ферфетка наблюдала со сладкой улыбкой, сощурив огромные глаза, и что-то шептала на ухо Тайо, в то время как О Цзынь смотрела на меня как на таракана.

   - Спускайся, дурья башка! – крикнула Брунгильда.

   Я показала ей язык.

   - И не подумаю.

   И опять завела песни и пляски. Повернувшись в очередной раз, увидела, что по крыше чешет Зухрашка, которая забралась сюда с явным намерением меня остановить.

   - Замри! – направив на нее палец, крикнула я. – Не смей приближаться!

   - Бурбурбур, – ответила Зухрашка.

   И крадется, как кошка за мышью. Я попятилась от нее, она – ко мне, и так мы подобрались почти к самому краю.

   Ну уж нет. Ловить она меня вздумала.

   - Испытание! – успела крикнуть я. – Кто меня поймает, тот император!

   И, увернувшись от загребущих рук Зухрашки, прыгнула.

   Императоры расступились.

***

- А дальше что было? – уныло спросила я.

   Утром следующего дня мы с Брунгильдой завтракали, выбрав местечко подальше от посторонних глаз. Точнее, завтракала Брунгильда, а мне кусок в горло не лез – по крайней мере, из того, что нам подавали. Я вяло ковырялась в овсянке на воде – единственном, чего удалось добиться съедобного.

   - Стражники на растянутое полотно поймали. Их почти сразу позвали, как ты начала на крыше выступать. Ты их просто не видела. В покои тебя отнесли и оставили.

   - И все?

   Брунгильда потупилась и притворилась, что целиком и полностью занята едой. Я тяжело вздохнула.

   - Давай, рассказывай.

   - Ты пришла на ужин, – неохотно сказала она. - Все уже собирались расходиться, и тут…

   Я слушала, не зная, от чего больше страдаю: головной боли, которая дробила голову на сотню осколков, или жгучего, всепоглощающего стыда.

   …И тут, стало быть, явилась я – веселая, как давеча, и поделилась с императорами прозвищами, которые им дала. С подробностями: кого и почему так назвала. Не забыв упомянуть, что это из-за имен их дурацких, которые не упомнишь.