Десятая невеста

   Наклонился еще ближе и прошептал мне прямо в ухо:

   - Это ведь ты сегодня нас застукала, да?

   - Где застукала, кого? – бормотала я, покрываясь испариной. - Понятия не имею, о чем вы, ваше величество.

   - Смотрю, ты всюду суешь свой нос, - прижимаясь ко мне всем телом, сказал Ворон. – В запретную рощу зачем-то понеслась. А я вот решил навестить тебя, чтобы поговорить о сегодняшнем. Подхожу к дворцу, смотрю – а девица Малинка со всех ног к озеру улепетывает. Интересно, зачем? Демона поймать решила, чтобы выслужиться перед императором? Так он тебя съест и не поперхнется. Демон, я имею в виду.

   - Не ловила я никакого демона. Может, вернемся, во дворце побеседуем, ваше величество? Я вам все расскажу, вы мне все расскажете, – тараторила я, тщетно пытаясь высвободиться, покуда он прижимался ко мне все теснее и теснее.

   - Думаю, ты все не так поняла, – сказал Ворон, крепко ухватывая меня пониже спины. – То, что ты видела… В общем, считай, ты ничего не видела. Наш Неми порой сам не знает, что творит. Что до меня… У тебя есть какие-то сомнения, что мне нравятся женщины?

   Ох, если б я и хотела засомневаться.

   - Ну что вы, ваше величество, – пролепетала я. - Я очень хорошо чувствую, как вы… мне рады.

   - Вот и прекрасно, – прошептал Ворон и прижался губами к моей шее. И тут вдруг дернулся, обмяк и мешком свалился у моих ног. Я таращилась на него, силясь понять, что случилось, подняла глаза и встретила взгляд Айю.

   - Он тебе нравится? – сказал он. – Прости. Сил не было смотреть на то, как он тебя лапает.

***

Наставляя меня в дамозельской премудрости, Барбара в особенности напирала на то, что мы должны позволить мужчинам оберегать нас. Ты красивая, он сильный, говорила она, ты под его опекой и защитой. Пусть он сражается за тебя. Это ведь так приятно, когда мужчина о тебе заботится. Я с готовностью внимала ее наставлениям и неплохо навострилась притворяться слабенькой и глупой, но главный смысл ускользал от меня. И то сказать, явись Барбара в Белолесье и начни учить наших баб уму-разуму, ее б подняли на смех. Моя мать, метко швырнув топорик, могла вывести из строя небольшое войско, да что она – любая в наших краях владела скалкой и сковородкой ничуть не хуже, чем княжеский воин мечом. У них в голове не уложилось бы, как это, не суметь оборонить себя и детей, не поставить на место охальника. И пусть я теперь умела белиться, румяниться, навивать кудельки и хихикать как дурочка – все это было лишь напоказ. В душе я оставалась все той же Малинкой – бой-девкой с крепкими кулачками, которая не привыкла ждать всяких там рыцарей и надеется лишь на себя.

   Не то чтобы мужики не помогали. Даже упырь Роланд, пусть и с подачи сестры, обо мне позаботился. Здесь, в Чиньяне, большинство императоров относились ко мне по-доброму. Но чувство, о котором говорила королева, оставалось для меня неведомым. Я так и не знала, каково это, когда ты доверяешься другому человеку настолько, что передаешь право решать в его руки. Когда – и не имеет значения, крепкая ты или слабая – ты без всяких сомнений знаешь, что его сила и верность станут тебе опорой.

   И кто б мог подумать, что это чувство внушит мне не Ворон, который вел себя так, будто я принадлежала ему, не Замочек, который, рискуя вызвать ревность вовсе не безобидной О Цзынь, вышел вместо меня под летающие ножички, не Воруйка, который увез меня от обезумевшей толпы. А «укушенный демоном», похожий на заиндевевшую веточку; кто знал, что именно он заставит меня безоговорочно поверить, что он знает, как лучше, что я могу на него положиться, что я не одна.

   - Что ты с ним сделал? – спросила я, когда мы перестали таращиться друг на друга. – Убил?

   - Нет, просто вырубил. Не волнуйся, он спит. Очнется через несколько часов.

   Вместе мы оттащили бесчувственного Ворона поближе к дворцу, где его спустя некоторое время должны были обнаружить стражники. Уложив его, мы стали шепотом препираться. Айю велел мне возвращаться домой, я же настаивала на том, что должна поговорить с ним. В конце концов он все же позволил мне поступить по–своему, в основном потому, что чем дольше мы задерживались, тем больше рисковали нарваться на обход. Мы вернулись к озеру, где могли поговорить, не боясь, что нас услышат. Я переживала о том, что Ворон станет говорить завтра.

   - Он тебя не видел? – в который раз спросила я Айю.

   - Нет. Он вряд ли понял, что произошло.

   Я сказала: если честно, я тоже не поняла. Айю ответил: если знать, куда ударить, то легкого тычка будет достаточно, чтобы человек погрузился в глубокий сон.

   - А если он скажет всем, что я была в запретной роще?

   - Тогда ему придется рассказать о том, что и он здесь был.

   - Не обязательно, – возразила я. – Он просто может заявить о том, что проследил за мной и видел, что я сюда ходила.

   - Ничего он не скажет, - ответил Айю. – Предоставь это мне.

   - Но как…

   - Предоставь это мне, – повторил Айю.