Десятина

Вблизи она была совсем не похожа на Кайю. Вообще ни на кого не похожа: с глазами, черными как нефть, и длинными ушами, торчащими из спутанных волос. Девушка была слишком худой. Ее кожа линяла целыми хлопьями, а там, где ее не было, виднелись зеленые пятна.

– Кайя? – удивился Корни.

Девушка улыбнулась, но улыбка ее больше напоминала свирепый оскал. Кожа на нижней губе лопнула.

Он замер, во все глаза уставившись на гостью.

Она проскользнула мимо него в кабинет, сгибая и разгибая гибкие, как прутья, пальцы. Корни еле сдержал всхлип, стараясь сосредоточиться на кассе, исписанных бумагах, на освежителе воздуха – на любой знакомой вещи. Он чувствовал исходящий от девушки запах, странный смешанный аромат сосновых игл, мха и опавших листьев. К горлу подступила тошнота.

Она села на пол прямо поверх разбросанных документов и пустых коробок из-под пиццы.

– Что, черт возьми, с тобой случилось?

Кайя вытянула руку и подвигала ей в лучах света.

– Мне плохо, – отозвалась она. – Очень, очень плохо.

Корни опустился рядом с ней на корточки. Кожа Кайи слегка светилась, стала как-то ярче, а глаза лихорадочно блестели. Само ее тело выглядело странно: изгиб сгорбленных плеч, небольшая выпуклость на спине.

Он подхватил со стола деревянный брелок с ключами.

– Пойдем в туалет. Там освещение лучше, да и дрянь эту с себя сможешь смыть.

Кайя поднялась с пола.

– Могу отвезти тебя в больницу, – добавил Корни.

Кайя не ответила, а он не стал настаивать. Сам понимал, что такое в больнице не лечат, но должен был предложить.

Туалет выглядел мерзко. За все время, что он тут работал, Корни ни разу не видел, чтобы кто-нибудь в нем убирался. Разве что бумагу меняли. Некогда белая плитка на стене и полу посерела и потрескалась. Вдвоем им едва хватало здесь места, но Кайя протиснулась к самому унитазу и расстегнула свитер.

– Давай уже раздевайся. У тебя что-то на спине.

Девушка бросила на него задумчивый взгляд, словно бы решая, кому больше плевать на ее наготу: ему или ей самой. Потом скинула ботинки, стянула свитер, а следом за ним и рубашку, пока не осталась в одном белье.

Смочив край ночнушки под краном, он оттер ей лишнюю кожу и пигмент с волос. На спине кожа была тонкой, как бумага. Когда Корни провел влажной тканью по выпуклости у нее меж лопаток, кожа лопнула.

Белесая жидкость потекла по спине.

– Фу-у-у! – Он отшатнулся.

Кайя оглянулась, и по лицу ее было ясно, что больше странностей за этот день она не переживет. Если, конечно, он правильно прочитал выражение невероятных черных глаз.

– Все норм, – сказал он самым нежным и успокаивающим тоном, на который только был способен. С улицы послышался звук подъехавшей на заправку машины, но Корни его проигнорировал.

– Что случилось?

Под бумажно-тонкой кожей на спине что-то двигалось, нечто скользкое и прозрачное.

– Подожди.

Он стер густую слизь, под которой виднелись переливающиеся белые прожилки. И тут что-то щелкнуло, вырываясь из-под лопнувшей кожи и едва не ударяя Корни по лицу, а потом влажно опало, протянувшись вдоль спины.

– О. Мой. Бог, – выдохнул Корни. – У тебя крылья.

Влажные крылья слабо зашевелились. Несмотря на страх, от одного их вида Корни охватил странный трепет. Крылья. Настоящие крылья.

– Собирайся, – сказал он. – Идем ко мне.

Глава 6

Вниз спускаюсь я с холма —
Как свобода наполняет;
В пряном, влажном аромате
Ночь восторгом озаряет.

САРА ТИЗДЕЙЛ. ВОСХОД ЛУНЫ В АВГУСТЕ. ПЛАМЯ И ТЕНЬ

Кайя осторожно примостилась на краешке дивана, чтобы крылья свободно свисали за спиной и не сломались от любого неловкого движения.

На ней были юбка-карандаш и черная толстовка с капюшоном, позаимствованные у Дженет. Корни нашел ножницы и сделал надрез на спине, чтобы достать крылья. Кожа у Кайи стала такой чувствительной, что казалось, она может ощущать даже молекулы воздуха.

Корни плеснул себе в стакан Mountain Dew.

– Можешь пить газировку?

– Пожалуй, – отозвалась Кайя. – Раньше могла.

Он налил немного в стакан и передал Кайе. Пить она не стала – газировка оказалась того же цвета, что и ее кожа.

Кайя чувствовала аромат зеленой краски и химического газирования. Могла унюхать Корни, кислый запах пота и горечь дыхания. В каждом вдохе ощущался вкус сигарет, кошек, пластика и железа, как никогда ярко и насыщенно – ее едва не выворачивало от всех этих запахов.

– Вроде привыкаю, – заявил Корни. – Почти поборол желание побиться башкой о стену при виде тебя.

– Не знаю, как лучше объяснить. Все началось так давно. Вдруг я забуду что-нибудь важное.

– О’кей, что было последним?

Корни сел на диван. В его взгляде восхищение смешивалось с отвращением.

– Я каталась по клеверу. – Она тихонько хохотнула от абсурдности собственных слов.

– Зачем? – Корни не смеялся, он был сама серьезность.

– Потому что Ведьма Чертополоха сказала, что это один из способов увидеть настоящую меня. Ну вот… я же сказала, что это нелепая история.

– Получается, настоящая ты вот такая?

Кайя осторожно кивнула:

– Получается.