Десятник особой сотни

– Ну, Асмодей!

Задубел как цуцик. Подвигал конечностями, приводя мышцы в рабочий порядок. По каменным ступеням спустился в крепостной двор. Вот она, дверь. Вошел. Тишина напрягает. Вымерли все, что ли?

– Эй! Есть кто живой?

– Есть!

Слабый голос купца Евсея раздался из-под стола.

– Ох, головушка моя-а!

Лиходеев подошел к столу, с удивлением отметил на столовых блюдах уставленных на скатерти, вместо дорогих закусок лежат комки речной глины, пучки осоки, яблоки конского навоза, еще что-то непонятное. Да-а, угостилось купечество! Приподнял скатерку, нос к носу встретился с красной физиономией Евсея. Глаза на выкате, белки в кровяных прожилках. Рука, занесенная к действию, трясется. Погуляли, называется.

– Как ты, Евсей Щаславыч?

– Ой, и тяжко мне, Егорша!

– Понимаю. Поклажу-то не проиграл случаем?

Купец встрепенулся.

– Не-е! Слава богу! – Вылезая, размашисто перекрестился византийским крестным знамением. – Уже научен раз, теперь шалишь, не уговоришь!

– И то хорошо. Где наши? Утро на дворе, собираться пора.

– Ох, плохо мне!

Егор по одному собирал попутчиков по холодным помещениям старого замка. Не всем свезло. Двоих живыми не досчитался. Старшего охраны и одного ездового. Видно темнота у обоих на душе была, вот черти и прибрали, только хладную оболочку людскую и оставили. Сносил и живых и мертвых в главную залу, где уже пылали дрова в камине.

В одной из комнат Лиходеев задержался. Из большого мутного зеркала на него пялилась знакомая рожа с рогами. Асмодей, зараза!

– Чего вылупился, знакомец? – Нейтрально спросил Лихой.

Черт подмигнул.

– Не серчай, Лихой. Наше дело такое – пакостить людям, мешать жить, искушать, морок насылать, подстрекать к татьбе, самоубивству, красть. Профессия такая. Вот ты воин. И что? Людей пачками в мир иной направляешь. Тебя порицают? Нет. Работа такая. Вот и у меня тоже.

– Ну а с заказом как же?

– А что заказ? Кто ж знал, что у тебя защита от одного из ваших главных богов поставлена? Лихой, я же не самоубийца! Вот пусть Ксения сама и постарается, раз умная такая. А мы со стороны за рюмочкой понаблюдаем, кто кого из вас изведет. Прощевай.

Глава 11

Никто не знает наперед,

Кого и с кем судьба сведет:

Кто будет друг, кто будет враг,

А кто знакомый, просто так…

Кто осчастливит, кто предаст,

Кто отберет, кто все отдаст.

Кто пожалеет дел и слов,

А кто разделит хлеб и кров…

Вячеслав Урюпин

В Ярильский погост въезжали уже затемно. У самой брамы пришлось всему каравану принять правее и стопорнуть движение. Из широко открытых ворот попарно выезжала воинская колонна. Лиходеев слез с саней в снег взглядом провожал отъезжающих, профессионально считая по головам. Куда на ночь-то? В промежутке военных, запряженный тройкой каурых рысаков, скользил по снегу возок поставленный на полозья. Ездовой посвистывая, с выкриком, «А ну пошли!», легонько стеганул вожжами по крупам животных.

«Ба-а! Знакомые все лица!», – Егор с удивлением рассмотрел красивую византийку, восседавшую в расписном возке Курского князя, укутанную волчьей полостью. – «Опоздал!».

С божьей помощью, наконец и они въехали под сень воинской защиты, то бишь, попали внутрь городища. Что либо сказать про погост Лиходеев не мог, уже на самом въезде были видны отметины от недавних боев. Ворота не плотно закрывались, выщерблены и вмятины на полотнах створ. Ночь на дворе, завтра разберется.

Евсей заплатив пошлину на въезд, не прекращал ворчать до самого постоялого двора. Лиходеев краем уха слушал стенания добродушного, но прижимистого купчины.

– Расценки у них здесь высоченные. Адово семя, за одиннадцать саней три монеты белью изъяли. Креста на них нет!

– Эт точно, – поддакнул Егор. – В Ярилином погосте церкви нет, а капище вон оно. Отсюда и в темноте видно.

Постоялый двор раскинулся на одной из улиц возле посадской стены. Харчевня с гостиницей на втором этаже. За крепкими тесовыми воротами, открытыми по причине раннего времени настежь, по центру высилась двухэтажная изба, поражая широкими размерами. Снег на огромном подворье убран и ровными сугробами возвышался по окраинам очищенного пространства для саней приезжих. Сразу чувствовалась крепкая рука хозяина. Справа от избы помещался хлев с хрюкающей и мычащей живностью. Судя по тому, что смрадом оттуда не несло, за животными был пригляд. Перед хлевом коновязь с яслями и выдолбленным бревном для водопоя, это для тех, кто заехал перекусить. Рядом ясли для лошадей постояльцев. Распорядитель, отрок лет тринадцати, увидав количество подъехавших саней, обрадовано командовал постановкой их на свободном пятачке слева от ворот, распинался ломавшимся голосом, убеждая Евсея:

– Не боись, гость торговый, за санями и товаром у нас пригляд особый. Вона Тишило с Аргуном на ночь ставать в охорону готовятся.