Десятое желание

– Наконец-то что-то жизнерадостное, – сказал мужчина и оторвал клочок объявления с номером телефона.

Катя подождала, когда дверь подъезда закроется. Опустилась на верхнюю ступеньку крыльца, глотнула воды из пластиковой бутылки. На то, чтобы завинтить крышку, едва хватило сил. Но на обратном пути Катя привычно зашла в церквушку, под чей колокольный звон она теперь часто просыпалась по утрам. Сидела на скамье до вечерней службы, молилась, как умела, ставила свечи за здравие.

Дома сняла одежду, пропахшую пылью и потом. Не включая света, надела ношеную майку Яна. Рухнула на его кровать, комом скрутила под щекой простынь. И в этот момент ей почудилось, что Ян увидел в конце дороги смутные, как мираж, очертания многоэтажек.

* * *

Через две недели, завершив все дела, Ян вошел в избу. Бабка только затолкала чугунный горшок в печь и оперлась о кочергу, чтобы передохнуть. Все поняла без слов. Отпустила. Только глаза ее стали печальнее. Жестом подозвала Яна, обхватила шершавыми ладонями его голову, наклонила к себе и трижды, звучно, крепко, расцеловала в щеки. А потом еще долго не убирала руки, все смотрела Яну в глаза, словно хотела что-то сказать. Женя, прислонясь к машине, терпеливо ждал, пока они распрощаются.

Когда Ян вернулся домой, Кэт выбежала из его спальни, одетая в его майку, с зареванным лицом. Бросилась навстречу, обняла изо всех сил – и разрыдалась, а он непонимающе хлопал ресницами. Даже подумал, что-то стряслось с самой Кэт. И только, когда сквозь всхлипывания до него донеслось «ты живой…», Ян понял, в чем дело.

– Не так сильно, котенок, – стиснув зубы от резкой боли в ребрах, прошептал Ян и попробовал разжать руки Кэт, но она вцепилась в него мертвой хваткой. Тогда Ян просто обнял ее.

– И что, ты две недели сидела в моей комнате и ревела? – спросил он, гладя ее по волосам.

– Месяц, Ян, – еще сильнее прижимаясь щекой к жесткой, колючей щетине, всхлипнула Кэт. – Тебя не было месяц…

Глава 20. Хорошее время

Главную героиню фашисты начали пытать минут через пятнадцать после начала фильма, и Ян подумал, что теперь опасно ходить в кино на что попало – особенно, когда речь идет о фестивальных работах. Просто Кэт устала бродить по городу, хоть и не подавала вида, но Ян это чувствовал. За тот месяц, который прошел после его возвращения, он научился очень хорошо ее чувствовать. Когда ей спокойно, когда грустно, когда неприятности на работе, или когда она просто устала. Ему нравилось проводить время с Кэт. Все время.

Первые недели после возвращения Ян еще отлеживался, последствия драки давали о себе знать. Он выходил из дома на час, затем на два, отсчитывая минуты, как таблетки. Кэт его сопровождала, держала под руку. В этом не было необходимости, но ее забота умиляла, и Ян не противился.

Он был упорным в своем желании поправиться. Знала бы Кэт истинную причину! Теперь, чтобы не выдать своих желаний, взгляд приходилось отводить ему.

К первой их близости – тогда, после рассказа о Маше, – Ян едва ли Кэт не принудил. Нет, не силой. Но другими невинными уловками, умелой игрой, когда почти не остается шанса отказать. Он хотел, чтобы в следующий раз это случилось по ее воле.

Ян наблюдал за знаками, которые, не отдавая себе отчета, Кэт оставляла повсюду, как бабочка, зажатая в ладонях, оставляет пыльцу. Бретелька платья, случайно упавшая с плеча – и не поправленная. Локон, который Кэт завивала на палец, глядя Яну в глаза. Ее взгляды украдкой в отражении оконного стекла. Это было даже волнительно: наблюдать за ней, пока она наблюдает за ним.

Ян много раз представлял себе их вторую близость: очень медленную вначале, с долгими взглядами глаза в глаза, когда каждая секунда, томительная и сладкая, переворачивает нутро. Фантазировал о том, что Кэт наденет легкое платье до колен, с длинным рядом пуговиц. Она встанет перед Яном, изнывая от желания, а он, опытный мужчина, умеющий обуздывать свои эмоции, будет сидеть на краю кровати и расстегивать эти пуговки, одну за другой.

Но однажды, когда Ян заваривал кофе, Кэт обняла его сзади. Секунды спустя раздался треск ткани, и пуговки ее платья, звеня и подпрыгивая, вмиг разлетелись по полу. Тогда, на кухне, и мысли не возникло о долгих взглядах. В тот день по квартире еще долго витал запах сбежавшего кофе.

А потом, когда Кэт опустилась на его плечо, все еще горячая, со сбитым дыханием, он подумал – с неуместным для такого вывода спокойствием, – что, возможно, его тело больше не захочет другой женщины.

Кэт работала в казино по двенадцать часов, два дня через два. Ян легко перенял ее график. Не спал по ночам, когда она уходила на смену, и завтракал во время позднего обеда. Они вместе слушали музыку, гуляли по улицам, занесенным опавшими листьями. Остро пахло осенью. Воздух был чистый и прозрачный, словно ключевая вода.