Десятое желание

Наконец, минутная стрелка на ее наручных часах в очередной раз сдвинулась на деление, и Катя схватила с полки тонкую бумажную полоску. Всхлипнула. Шмыгнула носом. Машинально растерла по щеке слезу.

– Спасибо, Боженька… – прошептала она галогеновой лампочке.

Потом сползла по стене и обхватила руками колени.

Рядом на полу лежал тест на беременность. На нем была отчетливо видна одна красная полоска. Только одна.

Странное дело, ее испугала вовсе не возможность беременности. Катя не хотела, чтобы отцом ее ребенка стал Валера. Она жила с ним сейчас, на данном этапе. Могла представить их совместное будущее через год. Даже через два. Но через пять лет… Через десять… Старичками на крылечке, как ее бабушка и дедушка? Не с ним, не с Валерой. Она с ужасом думала о том, что отцом ее ребенка мог стать мужчина, которого она не любила.

Катя открыла дверь ванной – и наткнулась на Валеру.

– Я уже собирался тебя спасать.

– Меня не надо спасать, – холодно ответила она.

И тогда, после вечеринки, ее тоже не надо было спасать. Она запуталась. Свернула не там, и теперь приходилось расхлебывать.

Катя села за стол, который сама и накрыла. Валера открыл бутылку шампанского, запустив пробку в потолок. Катя вздрогнула, словно услышала настоящий выстрел. Взяла наполненный бокал – и отставила. От волнения ее подташнивало.

– Что с тобой, Катюша? – спросил Валера, забрасывая в рот ломтик ветчины. – Ты бледная.

Катя медленно подняла на него виноватый взгляд. Она понимала, что следующая фраза прозвучит слишком банально, недостойно мужчины, который столько для нее сделал. Волнение мешало сосредоточиться.

– Валера… – Катя набрала в легкие побольше воздуха. – Ты замечательный. Самый лучший. Но я люблю другого мужчину.

Валера перестал жевать, отложил вилку на край тарелки.

– Вот как… И кто он?

Сгорая от стыда, Катя не могла заставить себя посмотреть Валере в глаза.

– Ты не знаешь его.

– Ты изменяла мне с ним? – от леденящего спокойствия его голоса тошнота только усилилась. – Это важный вопрос, Катюша. Возможно, мне нужно провериться.

Ну почему мужчина не может оставаться джентльменом до конца?..

– Нет, не изменяла, – потухшим голосом ответила она.

– Ты жила со мной, спала со мной, но любила другого мужчину? – Похоже, это и в самом деле не укладывалось у него в голове.

– Я думала, пройдет, – она, наконец, подняла голову.

Ответный взгляд Валеры был красноречивым. Катя догадалась, каким словом он назвал ее в мыслях. Щеки снова зардели, но взгляда она не опустила.

– Ладно, Катюша. Давай, выпьем. За тебя. За меня. За Рождество.

Чокнулись. Катя – лишь протянула бокал. Валера – сильно, со звоном, пролив шампанское в салат «Оливье». Она пригубила. Он выпил залпом.

– Слушай, Катюша, – Валера как ни в чем не бывало принялся нарезать буженину. – Ну скажи, чего вам, бабам, не хватает? Шикарная квартира. Хорошая должность. Машину подарил. Домработницу оплачиваю. Ты же как у Христа за пазухой! Ну что тебе еще нужно?! – Валера со звоном опустил на блюдо нож с вилкой, так и не дорезав последний кусок.

– Он, – тихо ответила Катя. Валера злился, не понимал, но по тону его голоса было слышно: смирился, принял. – Можно, сегодня я здесь переночую?

– Оставайся. Рождество как-никак.

Валера откинулся на спинку кресла и стал нажимать кнопки на пульте от телевизора, методично, резко, словно вбивал гвозди.

Он все щелкал пультом, не останавливаясь и даже, казалось, глядя поверх телевизора. А Катя, то ругая себя, то благодаря, неотрывно смотрела на мельтешащие картинки экрана. Наверное, со стороны они выглядели довольно странно.

Глава 33. Дорога домой

Этой ночью свет на первом этаже, в квартире Яна, снова не горел.

Слепые окна. За четыре последних месяца Катя видела их разными. Размытыми пеленой дождя, занесенными снегом, отражающими солнце и черными, словно за ними недавно полыхал пожар. Окна меняли оттенки, меняли настроение. Иногда смотрели с надеждой, иногда обреченно. Они были разные, но всегда неживые. За четыре месяца в них ни разу не зажегся свет.

На парковку у входа в парк Катя приезжала каждый вечер. Сначала ритуал казался чем-то важным, приближающим ее к Яну. Потом – чем-то вроде искупления. Затем – формой самоистязания. И, наконец, тягой преступника к месту преступления. Но спустя четыре месяца это стало казаться тем, чем и являлось, – пустой тратой времени. Ян мог появиться здесь через двадцать лет или не появиться вовсе. Подобные мысли преследовали Катю днем, а вечером она снова мчалась сюда.

И вдруг одно из окон заполыхало апельсиновым светом.

Катя не сразу в это поверила, но тело тотчас же отозвалось: молоточками застучала кровь в висках, гулко забилось сердце.

Еще раз проверила: да, то самое окно. Там, за кухонной шторой, что-то вспыхивало и затухало, двигалось и замирало. Там, на кухне, был Ян.